На экране плазмы очередная жертва псевдомогёшников на полном серьёзе заявляла:

«Я – человек-дерево! – Задумчивый семнадцатилетний детина, словно горилла в период гона, дважды ударил себя в грудь сжатыми кулаками. – Я пройду сквозь дерево!»

После этого, под хохот придурка ведущего и такого же дурня оператора, детина с ходу снёс дровяной сарай на своём дворе.

Детина после разрушения сарая, принадлежащего семье (родители «героя» в это время отсутствовали), развернулся и снова прошёл сквозь «дерево» – разнёс гнилой забор, после чего со счастливой улыбкой спросил:

«А ты смогёшь?»

Мишка Маслов взбесился – как это у них, у этих хохочущих за кадром гадов, всё складно получалось!

Ещё три ролика он просмотрел, сдерживая эмоции – помогла срочно выпитая рюмка коньяка. Он взглянул на часы – время рандеву приближалось. Не верилось, что всё скоро изменится, мозг отказывался подчиняться действительности. Только внутренний голос, спокойный и хладнокровный, периодически спрашивал с иронией, словно общался с ребёнком: «Что ты так кипятишься? Что за дёрганья непонятные?»

Но внутренний голос затих от изумления, когда новый ролик, явно постановочный, но очень привлекательный для интернет-аудитории, возник на огромном экране плазмы.

Улыбающийся ведущий с микрофоном подбирался к совершенно обнажённому парню (в месте, где находилось естество, плавало мутное пятно), видеокамера закрутилась, на пять секунд представив зрителям улыбчивого счастливого оператора («Славы ему захотелось! Рожу свою засветил», – подумал Маслов), после видеоглазок успокоился, и суровый, хмурый парень грубо заявил в подставленный ему под нос микрофон:

«Я человек-…уй! Я в…бу эту программу!»

«А-а-а!!!» – всё поняв, бросился прочь ведущий.

Тут же видеокамера закувыркалась, выхватывая какие-то пятна, и изображение исчезло.

Через две секунды экран включился. Суровый парень держал за волосы обоих придурков – оператора и ведущего, голых и плачущих.

«А ты смогёшь?!» – спросил парень.

Мишка зло рассмеялся – экран его огромной плазмы погас. Что придумали, говнюки! На этот ролик они столько просмотров соберут, что за размещение рекламы смогут драть непомерные деньги!

Он, сердясь, подошёл к серванту семнадцатого века фламандской работы, снова нервно налил себе из хрустального графина коньяка. Нюхнув, медленно выпил, смакуя крепость, погонял во рту. Проглотил. Посмотрев на закуску, припасённую для гостя, – вазочку размером с солонку, полную чёрной икры, нарезку из лимона и лайма, несколько видов балыка, россыпь ломаного шоколада и виноград нескольких сортов, передумал закусывать – когда коньяк хороший, закуска не нужна.

Вернувшись на диван, он снова включил последний ролик, просмотрел, опять не сдержав улыбки, но мысли в голове были предельно жестки: «Нет, дружок. Ты не человек-…уй. Ты идиот, что согласился сняться в этом постановочном ролике, как и эти два придурка (оператор и ведущий), выставившие себя в угоду начальству на весь мир опущенными петухами! Человек-…уй – это я! И я вздрючу вашу программу по-настоящему. И плакать будут не вот такие подставные педики, а весь центральный офис, включая владельца Гельда Шеера. Мне представляется случай лично разобраться с ним в Делавэре. Что ж, я этим шансом воспользуюсь!»

Вошла вышколенная старуха секретарша (работала ещё в Кремле при Горбачёве):

– Михаил Аронович, к вам Сергей Антонович Алёшин.

– Спасибо, Ольга. – Маслов пожевал губами, держа паузу и любуясь своей секретаршей – вот это секретарь так секретарь. Ему половина миллионеров России завидовали из-за такого референта. Хорошо, что он её переманил в своё время.

Ольга смотрела на шефа, ожидая указаний.

– Пожалуйста, пригласите Сергея Антоновича и сразу же велите Володе блокировать весь этаж охраной. И подайте нам кофе. Сварите по-южноамерикански.

Секретарь ничему не удивилась. Кивнув в знак того, что приказания приняты к исполнению, она открыла дверь кабинета и позвала:

– Сергей Антонович, вас ждут!

Сергей, в новом шикарном костюме, уже загоревший в солярии, с маникюром, выстриженный и «отполированный», вошёл в огромный богатый кабинет Маслова. Секретарь вышла, затворив двери.

Сергей секунду смотрел на Маслова:

– Ну, ты кабаном стал!

Маслов расхохотался:

– Я же не спортсмен, а бизнесмен! Мне по легенде положено! Иди к столику, обмоем встречу.

Сергей шагнул к столику, на который Маслов выставлял из своего старинного серванта закуски и яства, ухватил двумя пальцами тонкий пласт копчёной форели, бросил на язык.

– Смотрю, старуха тоже с тобой, – заметил Сергей о секретарше.

Маслов, ставя графин с коньяком на столик, с улыбкой заметил:

– Скорее я с ней! Велено было взять из Кремля. Когда раскардаш пошёл. Тогда наш «святой» пьяным бегал в чукотской кухлянке по коридорам резиденции. Помнишь?

– Помню, – вздохнул Сергей, усаживаясь перед столиком. – Наливай, Моисей. Вызываешь меня на откровенность?

– Я за Россию жизнь отдам! – наполняя пузатые венецианские бокалы для коньяка, глядя прямо в глаза Сергею, заявил Маслов.

– А я не собираюсь! – так же уверенно сказал Сергей, залпом вылив в рот содержимое из бокала. Тут же, не смакуя, проглотил, откинулся на спинку дивана. – Я Родине отдал молодость и зрелость. Мне сорок два года. Я хочу, прости, остаток жизни провести как обыватель – свободный, никому не нужный человек, в свободной стране. Сам себе хозяин. Без вечных «надо» от меня.

– Меня тот мир, – Сергей показал пальцем за спину, имея в виду пространство за границами России, – зае…л! По большому счёту! Пошёл он…

– Я наливаю, Серёжа.

– Наливай, Моисей. Наливай. Не тормози процесса.

Маслов, наполнив бокалы на одну треть, присел перед столиком на корточки, сощурившись, посмотрел на преломление света в бокалах с коньяком.

– Я всю жизнь служил моей любимой России… – начал он.

– Я не собираюсь губить себя, можешь не стараться, – хмыкнул Сергей, поднимая свой бокал над головой и наслаждаясь игрой света в коньяке. – Моисей, ты стал сентиментален.

– Зови меня Миша.

– Миша?! – Сергей, опустив бокал на столик, рассмеялся. – Выпьем, Миша?

– Давай.

Поставив пустые бокалы на столик, секунду смотрели друг на друга.

Постучавшись, вошла секретарша с массивным подносом, на котором красовался изысканный сервиз. На этом подносе, наверное, ещё Ленину завтраки подавали, а может быть, и Николаю Второму, а может, и Николаю Первому, подумал Сергей.

Оставив поднос с сервизом на столике, секретарша, понимая, что своим появлением прервала беседу, скупо пожелала: