Грузовики разгружались и возвращались. Но только для того, чтобы снова оказаться забитыми людьми под завязку и снова двинуться вперёд – на рубежи австрийской обороны. А иной раз не просто загружались, а ещё и прицепы захватывали с полезными грузами. Водители падали от усталости. Однако времени на отдых не было. Каждая секунда повышала шанс фиаско. Поэтому им скармливали «бодрящий белый порошок», чтобы поднять работоспособность и свежесть хотя бы ещё на несколько часов. И снова отправляли в рейс.

Жестокий и безнравственный поступок… на первый взгляд. Однако именно он позволил итальянским войскам под руководством Меншикова опередить в развёртывании на поле боя своих противников. Из-за чего «макаронники» смогли занять оборону прежде, чем австро-венгры – подойти. Следовательно, – успели окопаться и приняли «австрияков» плотным огнём с укреплённых позиций. Решительного перевеса сил у двуединой монархии на данном участке не было, да и взяться им было неоткуда. Поэтому у Вены начались проблемы, и её план по закрытию границы начал стремительно буксовать.

Максим же ждал. Нутром чуял: надо давить, прессовать и наступать. Но его полк был пуст. Боеприпасов практически не осталось. Да и с запчастями имелись проблемы, из-за чего уходить в продолжительный рейд было бы очень рискованной затеей.

Ещё 5 июня, поняв, что завис в Вероне надолго, он заказал доставку всего необходимого своим доверенным людям. Из России – через Швецию. Из Соединённых Штатов – по Атлантике. Заказал. И ждал, держа невозмутимый вид. Отчаянно боялся упустить момент. Чуть не стонал в голос от обуревающих его волнений, но держался и сохранял внешнее спокойствие.

И вот наконец пришёл железнодорожный состав из Франции. Хоботов загрузил шведский корабль и рискнул, отправив его сначала к берегам Швеции, а потом бочком-бочком и через датские проливы. Присутствие германского флота в Балтике было минимальным из-за потери практически всех баз. Русские ведь уже находились в Померании, контролируя и Кёнигсберг, и Данциг, и Штеттин. Однако определённые риски всё же оставались. Дальше было Северное море, но там безраздельно господствовал британский флот, так что прорыв транспорта в один из портов Франции был делом в целом безопасным.

Флот… да… В 1915 году Германия решила объединить свой ударный кулак с итальянским, чтобы гарантированно блокировать силы Антанты в Средиземном море. То есть Ютландского сражения не произошло. На какое-то время это дало свой эффект. Однако выходка Меншикова и переход Италии на сторону Антанты вынудили германский флот спешно покидать свои итальянские базы. А куда дальше? Прорываться на север мимо берегов Франции и через Ла-Манш? Прямо в объятия решительного генерального сражения с превосходящими силами англичан? Или отходить на восток – к османам, с риском оказаться запертыми там в смертельной ловушке? Ведь если они туда отойдут, Антанта сможет потихоньку накопить силы, сосредотачивая их на театре боевых действий. Как итог – Кайзермарине будут вынуждены иметь дело с ещё более превосходящими, нежели в Ла-Манше, силами англичан, подпёртыми их союзниками. И отступать или прорываться им окажется по сути некуда.

Поэтому, плюнув через левое плечо, прямо в лицо старшему помощнику капитана, адмирал Франц фон Хиппер повёл свои корабли в Гибралтар с тем, чтобы дать бой англичанам здесь и сейчас. Надеясь на то, что они не успеют подготовиться.

Все члены экипажей – от капитанов до матросов – знали, что идут, скорее всего, на верную смерть. И понимали, что альтернатива – хуже. То есть либо смерть после долгого и мучительного ожидания, либо позор капитуляции. Что и определило многое в развернувшемся у берегов Бретани сражении.

Англичане, имея преимущество в числе, водоизмещении и бортовом залпе – осторожничали. А вот немцы шли на прорыв с совершенно самоубийственной дерзостью и наглостью. Оказавшись в обстановке, близкой к той, в какой оказались русские при Цусиме, они смогли выйти из неё достойно и в целом – успешно.

Высокая выучка и мотивация личного состава вкупе с решительностью и тактической грамотностью командиров позволили немцам не только прорваться, но и нанести англичанам серьёзные потери. Потеряв два своих дредноута, они смогли потопить огнём основного калибра пять линейных кораблей «лайми», а также девять эсминцев и лёгких крейсеров. По большому счёту немцы и не надеялись на успех, желая продать свои жизни подороже. Однако англичане ретировались с поля боя, позволив германскому флоту пройти в Ла-Манш и далее – в Вильгемсхафен.

Джон Рашуорт Джеллико, командующий британским флотом в этом сражении, после его завершения и подведения итогов попросту застрелился. Позор от такого поражения, который лёг на него и весь Королевский флот, был нестерпим. Да и альтернатива – не так чтобы лучше: ведь его, судя по настроениям в Лондоне, ждал трибунал и, вероятно, расстрел. А так… хотя бы честь семьи сохранить получалось, избежав суда и публичного осуждения. Казалось бы, Великобритания – владычица морей. Но такой решительный провал… такая трагедия… такая оплеуха…

Впрочем, на контроле над Северным морем это никак не сказалось. Состояние выживших германских линкоров после этого сражения было довольно тяжёлым. Они требовали долгого и вдумчивого ремонта. На такой у немцев уже не было ни сил, ни времени. А у короля Англии кораблей хватало, равно как и моряков. Поэтому, несмотря на тяжёлое и позорное поражение, Великобритания продолжила контролировать Северное море. Из-за чего шведский грузовой корабль с боеприпасами и запчастями для лейб-гвардии механизированного полка проскочил без всяких проблем. Перегрузил в Дюнкерке боеприпасы и запчасти на железнодорожный состав. Тот и отправился через Францию к новому союзнику. Быстро. Экстренно. Придерживая все остальные составы, так как в Париже понимали ценность скорейшего восстановления боеспособности лейб-гвардии механизированного полка. А через сутки после прибытия железнодорожного состава под Верону пришла весточка из Генуи – туда пришёл корабль из Соединённых Штатов. Так что уже 25 июня 1916 года полк смог выступить в поход.

Невысокие горы отделяли равнинную часть Северной Италии от Люблянской котловины. Вот на этом направлении Максим и действовал, захватывая перевалы и высотки вверенными ему итальянцами. Туда он и отправился со своими молодцами, дабы пошуметь немного…

Очередная атака австро-венгерской пехоты захлебнулась. Но, к счастью, в этот раз удалось занять передовые позиции итальянцев. Здесь они располагались не очень удачно. Поэтому полковник Йозеф Шрёдер был доволен. Да, кровь. Да, тяжёлая победа, и далеко не с первого раза. Но она обнадёживала. Итальянцы ведь только подтягивали свои войска с западной границы. Расстроенные войска, как вопили все газеты наперебой, из-за тяжёлых боёв с героями получившие предательский удар ножом в спину. А значит, оставались шансы более-менее пристойно закрепиться. И, может быть, даже продвинуться вперёд – к более выгодным позициям.

– Господин полковник, – козырнув, подбежал его денщик Отто Швейк. – Беда, господин полковник!

– Беда? Какая беда? – с раздражением поинтересовался Йозеф, пытаясь сообразить, почему новость ему приносит денщик, а не кто-то из посыльных.