– Ткани полости рта не повреждены.

– Стало быть, место, где он содержался, было звукоизолировано на протяжении последних пары месяцев, – заключил Тони. – Призраки Курта фон Фалендорфа[6], а? Сравнительно недавно при поисках Курта была проведена масса работы по списку «где». Нам следует взглянуть на те материалы, тогда у нас будет список возможных мест.

– Бедняги Доу, должно быть, вопили вовсю, – заметил Лиам.

– Но у нас есть список мест для проверки, – сказал Эйб. – Делия идет по следу Женщин-теней и не откажется поделиться с нами своими схемами и планами Холломана – нам они тоже пригодятся. Если бы мы работали только с документацией, я бы ее привлек, но тут речь о поиске тайного каземата. – Эйб потер руки; обнаружение тайных убежищ было его специальностью.

Кармайн Дельмонико имел дочь, достаточно взрослую, чтобы быть студенткой подготовительного медицинского факультета в колледже Парацельса университета Чабба, но во время школьных каникул он совершенно не видел Софию. Когда София была совсем малюткой, ее мать оставила Кармайна, чтобы выйти замуж за киномагната Майрона Менделя Мандельбаума; брак очень быстро распался, чего нельзя сказать об узах между Майроном и его падчерицей, в результате чего София выросла с двумя отцами, каждый из которых ее обожал. Предполагалось, что девушка однажды станет наследницей империи Майрона, но пока ее склонности повели ее по пути медицины; во время школьных семестров она жила с Кармайном и его второй семьей в Холломане, а во время каникул – у Майрона на Западном побережье. Обладающая блестящими способностями и трезво мыслящая молодая женщина, она была в достаточной степени избавлена от воздействия обаяния своего биологического отца, чтобы ясно видеть, как она может наилучшим образом ему помочь. И действительно помогала.

После рождения своего второго сына Алекса, появившегося на свет всего через пятнадцать месяцев вслед за братом Джулианом, у Кармайна и Дездемоны возникли неприятности. Дездемона страдала от послеродовой депрессии, которая усугублялась ее предрасположенностью к навязчивым состояниям. Будучи руководителем медицинского учреждения, с которым Кармайн столкнулся во время одного из своих расследований, Дездемона отказывалась признавать свою болезнь, и поэтому выздоровление шло медленно. Тут-то на сцену и вышла София. Дездемона, сказала София Кармайну, нуждается в длительном отдыхе, во время которого ее будут холить и лелеять, а поскольку ее нельзя разделять с сыновьями, они тоже должны стать частью этого оздоровительного отпуска. Результатом стало то, что в конце июля Кармайн повез Дездемону, Джулиана и Алекса в Калифорнию; им предстояло пожить в огромном особняке Майрона столько, сколько София сочтет нужным, хотя самому Кармайну придется вернуться в Холломан по окончании своего ежегодного отпуска. Соглашение Дездемоны на такой радикальный поворот было веским доказательством того, что в глубине души она понимала, что нуждается в длительном отдыхе. Ее маленькие мальчики были слишком увлечены миром грез Майрона и поэтому не составляли проблем. При стольких удовольствиях, развлечениях, увеселительных поездках, со столькими людьми на побегушках, в любой момент готовыми исполнять любые желания, им было необязательно досаждать мамочке, которая, в свою очередь, могла наслаждаться ими, не чувствуя себя загнанной или угнетенной, как это было в Холломане.

Осведомленная обо всем этом, Делия могла приступить к своей задаче в тишине и покое. Дело Женщин-теней было трудным для расследования и по-прежнему не поддавалось анализу. Шесть дел, связанных с исчезновениями женщин, продолжали считаться открытыми, но особой срочности в их расследовании не имелось. Работа над ними позволяла Делии каждый день покидать рабочее место точно в срок и рассчитывать на свободные выходные. В данный момент это было важно, поскольку Делия завела двух новых подруг и с нетерпением ждала часов досуга.

Делия познакомилась с Джессикой Уэйнфлит и Иви Рамсботтом в Миллстоун-Бич в начале июня, когда они совместными усилиями старались спасти кошку, застрявшую на дереве и жалобно мяукающую. Конечно, когда животинка была полностью удовлетворена тем, что все три женщины ради нее честно рисковали своими шеями, она изысканно спустилась с дерева по собственной воле и полосатым пятном растворилась в голубой дали. Джесс и Иви смеялись до слез; Делия хохотала, пока у нее не закололо в боку. Этот кошачий розыгрыш произошел неподалеку от квартиры, где на правах собственницы проживала Делия, поэтому все трое отправились туда, чтобы выпить шерри, послать за пиццей и поближе друг друга узнать. Джесс и Иви были подругами много лет. Каждая проживала неподалеку; у Джесс имелся маленький домик в квартале от дома Делии, а Иви жила в Малом Басквоше, коттедже на обширной территории, примыкавшей к Басквош-мэнор – громадному зданию, возвышающемуся над мысом Басквош к западу от дома Делии.

– Но ты превосходишь по классу нас обеих, Делия, – со вздохом сказала Джесс. – Я бы убила за кондоминиум прямо на пляже – да еще на верхнем этаже!

– Наследство от богатой тетушки, о существовании которой я даже не знала, наличие полезных родственников и немного удачи, – радостно сообщила Делия. – Да, у меня есть все, что нужно.

– Кроме мужа? – с хитрецой спросила Джесс.

– О боже, нет. Муж мне не нужен. Я люблю свою жизнь такой, как она есть – разве что недостает двух подружек.

Все три женщины были старыми девами, что в Америке большая редкость, даже для лесбиянок. Хотя, слава богу, Делия не ощущала подводных течений, намекающих на такое! Это уже несколько раз разрушало зарождающуюся дружбу, ибо Делия была консервативна в своих социальных установках и вдобавок не любила, когда в ее отношения с людьми вмешивался секс со всем его (как она считала) уродством и разрушительной силой. Проще говоря, она относилась к категории тех счастливых женщин, чьи сексуальные влечения не были ни мощными, ни частыми. В своем собственном представлении она была эксцентричной чудачкой и старательно культивировала этот образ, в чем ей помогал налет английского аристократизма, обладающий и другими преимуществами. С точки зрения Делии, чем скорее после знакомства с ней люди признают ее эксцентричность, тем лучше.

Иви Рамсботтом была женщиной очень высокой, хотя при этом совершенно не грузной. Свой точный рост она назвать отказалась, но Делия определила его таким же, как рост Дездемоны, то есть шесть футов три дюйма, и приписала ей такие же спортивные наклонности. На этом сходство заканчивалось; у Иви были кудрявые золотистые, цвета спелой кукурузы, волосы, правильные черты лица и васильковые глаза. Одевалась она настолько хорошо, что ее могла затмить только Глория Сильвестри. Ее небрежный костюм-для-прогулки-по-пляжу-в-начале-лета был так совершенен, что даже безумное карабканье за кошкой не привело его в беспорядок.

– Одежда – мое ремесло, – сказала она Делии, так искусно манипулируя ломтиком пиццы, что он не осмеливался капать ей на свитер. – Я управляю одежным бизнесом своего брата.

– Какого рода одежда? – спросила Делия, которая обожала одеваться, и это обожание лишь чуть-чуть уступало ее любви к полицейской работе.