Тупо звучит. Ещё и полностью вспомнил того старца, что встретил. Да уж, я не умел и не умею фантазировать. Возможно, что это действительно мой мир?

Осматриваюсь вокруг и не верю. Такого сходства не может быть. Такие сны могут существовать? Способен ли человек во сне вспоминать себя? Всё это выглядит странно, но так правдоподобно. Слишком запутался. Щипну свою руку, так, наверняка.

Всё ещё здесь. Ладно, нужно придерживаться одной важной цели: прийти к концу дороги. Буду её выполнять. Интересно, как много я встречу своих фантазий?

Пока иду, не успеваю заметить, что выхожу из леса и оказываюсь в открытом пространстве. Теперь меня окружают поляны, покрытые снегом, а деревья можно увидеть только вдалеке. Это хорошо, ведь можно получше осмотреться.

Недалеко, идя по асфальтной дороге, есть здание с небольшой зелёной крышей, вокруг которой небольшая заборная стена. Дом ли это? Но вот непонятно: то ли стены такие высокие, то ли домик маленький? Может, зайти туда? Всё равно по пути.

Мой якобы мир удивляет. Тут даже есть Солнце, но его спрятали серые облака, можно лишь видеть лучи. Ещё замечаю, что дорога ведёт к вершине. Недалеко от неё находится одно одинокое дерево. Отсюда оно кажется таким маленьким.

Мне нравится тут, окружение ощущается таким… спокойным, умиротворяющим. Здесь просто приятно быть.

А что будет после того, как выберу смерть? Действительно умру? Что происходит после смерти? Моё сознание исчезнет? Это даже представить невозможно. Все мои мысли, представления, фантазии исчезнут вместе со мной. Как-то грустно от этого становится.

Так не должно быть, я выбрал смерть и пусть моё сознание исчезнет навсегда. Будет лучше. Я никому не нужен, от моей потери всем даже лучше станет, особенно родителям.

Только сейчас заметил, что нахожусь у приоткрытой стальной калитки. Как долго так стоял? Надеюсь, что сейчас подошёл. Наверное, выгляжу как идиот, как всегда. Что ж, можно зайти туда. Или, лучше пойти дальше.

Ладно, просто посмотрю что там. Там и решу как поступить.

Выглядываю из калитки. Оказывается, это одноэтажный дом, а ещё тут довольно красивый двор, хоть и маленький по площади. Есть каменная дорожка, ведущая до двери, а по бокам маленькие цветочные кусты, покрытые, по-разному, снегом. Цветы красивые: красные, белые, фиолетовые. Жаль, что не знаю их названия. Доминирующими здесь являются фиолетовые цветы.

Само здание выглядит скромно — это маленький белый кирпичный домик с зелёной треугольной крышей. Отсюда у крыши видно малое количество снега, находящихся в разных местах. Дом и крыша, по высоте, будто одинаковые. У фасада одно мелкое закрытое окно справа и коричневатая дверь. Больше примечательного ничего нет. Кто и как смог построить?

Каменная полупокрытая снегом дорожка ещё ведёт налево — к двум скамейкам, покрашенные в тёмно-коричневый цвет с чёрными ножками. Они окружены только фиолетовыми цветками. На одной из скамеек сидит левым боком, спрятав руку за спинку скамьи, стройный мужчина с коричневыми волосами. Он смотрит на меня и громко говорит:

— Здравствуй. Ты будешь заходить?

Я нервно принимаю его соглашение и захожу. Одет он примерно похоже: на нём расстёгнутая длинная тёмно-синяя куртка, под ней белая рубашка, на ногах синие джинсы и практические такие же по форме зимние коричневые ботинки. Только эти больше и у них развязанные шнурки.

— Садись, — спокойно предлагает мужчина.

Его лицо мне незнакомо. Возникает ощущение, что он не ухаживает за собой. Заросший, не расчёсанный, имеет короткую щетину, на большом носу есть несколько чёрных точек. Меж чёлки заметны брови, которые не настолько большие как у меня, но и не малы, зато длинней. В целом его треугольное лицо нечистое: есть пару прыщей, а на правой щеке есть небольшая царапина. Откуда она у него?

Всё ещё чувствую себя нервно и неловко, но нужно стараться сохранять спокойствие.

— Хорошо.

Я сажусь на другую скамейку, которая напротив человека.

— Как тебе тут? — спрашивает он.

— Мне? Тут спокойно.

— Согласен, место умиротворяющее. И да, Дима, зови меня Лень.

Почему его зовут Лень? Я его выдумал? Пытаюсь мельком вспомнить, но не удаётся.

— Как долго вы здесь?

— Я тут достаточно долго. И ещё, можешь говорить на «ты», — по виду Лень ведёт себя расслаблено.

— Ладно, — я отвожу взгляд с его тёмно-голубых глаз и ещё раз осматриваю двор. С этой позиции ничего особо нового не замечаю. Кроме, посаженных по углам двора, больших розовых цветов.

— Что ты здесь делаешь?

— Я просто прогуливаюсь.

— И как прогулка? Нравится?

— Сложно сказать.

Быстро начинает мужчина расспрашивать.

— Может, пойдём в дом? Я чая заварю.

— Нет, спасибо, — резко отвечаю ему, смотря косо. Он лишь скромно улыбается мне.

У меня нет такого желания пить чай с каким-то незнакомцем. Пугает. И не важно, сон это или в разуме своём, или ещё чего-нибудь. Стало как-то страшно, лучше уйти побыстрей. Лень же, погрустнев, спрашивает:

— Почему не хочешь?

— Не хочу надолго задерживаться.

— Но ты просто гуляешь. Почему бы тебе не остаться?

— Я не просто гуляю, мне есть куда идти, — в моём голосе звучит недовольство.

Мне интересно: ко всем так лезет?

— Прости, верно, это твоё дело. Тут просто бывает так одиноко.

Лень начинает смотреть на свой дом, я же смотрю на калитку. Надо бы уходить. По странной причине, не удаётся встать. Что мне мешает? Совесть?

Я вздыхаю и опять поворачиваюсь к мужчине:

— Давно тут живёшь?

— Да, долго я здесь, — задумчиво отвечает он, продолжая разглядывать своё жилище. — Извини, но я не могу вспомнить сколько именно.

— И часто сидишь тут?

— Постоянно. Мне нравится так проводить время: спокойно и приятно, — с секундой молчания, поворачивается ко мне, — и одиноко.

— И мало с кем встречаешься здесь?

— В этом месте редко случаются интересные встречи. Со мной ещё ни разу надолго не оставались.

— Это, — я отвечаю не сразу, подождав, — печально.

Знакомое ощущение.

— Верно, но меня больше пугает другое.

— Что именно?

Он отводит взгляд на двор:

— Я уже много тут просидел, дом начинает стареть, а я всё сижу, да сижу. Не знаю, как поступить мне нужно. Раньше было достаточно и простого сидения, и наслаждения, и фантазирования. Мне приносит это настоящее удовольствие, только вот, ничего не меняется, только умирает.

На Лени замечаю пустое выражение лица. Он, редко моргая, рассматривает одно место — это круг из камней. Наверняка, что-то должно быть в центре, только в нашем случае здесь трава, немного покрытая снегом.

Понимаю его чувства. Мне кажется таким знакомым. Возможно, мы с ними довольно похожи.

— Я не знаю, что делать в такой ситуации, — говорю ему грустно.

— Не страшно, — отвечает бодро, смотря