– Мама! – нос к носу столкнулась с рыжей лошадиной мордой. Огромные кофейного цвета глаза моргнули два раза, фокусируясь на мне. Из глотки животного раздался непонятный всхлип. Травинка, что торчала меж зубов Шрыха, вывалилась. Я икнула, провожая взглядом ее недолгое падение. А потом огрела животинку единственным, что всегда было под рукой, сумкой. И это не потому, что не любила животных, или насилие над ними приносило какое-либо удовольствие. Просто при ближайшем рассмотрении лошадка оказалась с клыками, массивными короткими рожками на макушке и вертикальным зрачком, какой бывает только у рептилий.

Лошадка взревела так, словно ее тут убивали, и ломанулась сквозь кусты. У меня от такого крика заложило уши и скрутило низ живота. Потому что от вида разинутой пасти, полной громадных клыков, и зловонного дыхания, которым пахнуло прямо в лицо, сердце ушло в пятки. В штаны не наделала лишь потому, что сутки практически ничего не ела. В другую сторону от лошадки рванула и я. Вот только шуба накрепко сцепилась с колючими, как оказалось, веточками и с жалобным треском разошлась по швам.

Но плевать на шубу! Ноги бы унести от этого лошадиного монстра!

Мчалась я долго. Петляла, резко сворачивала, падала, вставала и снова бежала. Пока не наткнулась на узкую речушку. Звуков погони слышно не было, так что решила передохнуть. Такого кросса по пересеченной местности со школьных времен бежать не доводилось. Сердце аж выпрыгивало из грудной клетки, а в глазах давно плясали черные мушки. Так что минут десять просто сидела на траве и выравнивала дыхание.

Чуть успокоившись и переведя дух, взвыла от отчаяния. Одежда висела грязными лохмотьями, словно кошки подрали. Та же история с лицом и руками. Вся в ссадинах, занозах и порезах. Чумазая, как черт! В красных вздувшихся пятнах, оставленных на память негостеприимными осами. Одно радовало: серокожему монстру досталось не меньше моего, а уж лошадиной морде и подавно. Если бы не безвременно почившая шуба, колючки живого места не оставили.

В прохладной водичке промыла раны и смыла грязь. Оплакала безнадежно испорченный костюм. Попинала злополучную сумку, из-за которой на меня свалились эти неприятности. С голодухи и от нервного расстройства слупила все запасы. И для профилактики проглотила пару таблеток валерианы и одну супрастина. Укусы жутко чесались, и я справедливо опасалась аллергической реакции.

Дальше двигалась вдоль реки. Где-нибудь, да должна попасться деревушка или поселение. А в какую сторону идти раздумывать не пришлось. Шпили замка отчетливо виднелись за верхушками деревьев.

Дорога показалась настоящим адом. Отчаяние накатывало волнами безысходности и грозило раздавить своим бременем. Сапоги на жаре неимоверно потяжелели, поэтому я еле-еле передвигала ноги. Ссадины нещадно щипали. Укусы чесались. А еще я жутко проголодалась. Причем до такой степени, что все моральные принципы отошли на второй план. Даже летающую мошкару провожала жадным взглядом. Хорошо, хоть воды вдоволь. Речка была относительно чистой и на вкус приемлемой, а все сомнения по поводу нахождения там каких-либо микробов давным-давно испарились.

Жертвой моего разбойнического настроя стала первая же деревушка, попавшаяся на пути. Наглым образом сорвала стираное белье с веревок. Уперла початки вареной кукурузы прямо из какой-то кормушки для животных. С той жадностью, что накинулась на добытую снедь, очень быстро свело скулы. Кто хоть раз объедался кукурузой, поймет, о чем речь. Но даже так, превозмогая боль и хруст щелкающих челюстей, упорно жевала разваренные семена.

Вкуснотища несусветная!

Набитый желудок вернул и позитивное восприятие мира. Положение уже не казалось критичным, а намеченный план невыполнимым. Замок – вот он! Никуда не делся. Приметный ориентир. И дорога к нему ведет ровная, мощеная. Первый же мужичонка на телеге, согласился подвезти до ворот.

Гм, попробовал бы отказаться, когда я в порыве радости оттого, что встретила разумное существо, способное нормально разговаривать, едва не расплющила его о сиденье, прижав могучим бюстом. Сдавленно охнув, мужичок указал на свободное место и охапку соломы, после чего стеганул тощую лошадку. Помимо меня, в телеге находилась какая-то поклажа. Рыться в чужих вещах или грабить доброго человека у меня рука не поднялась. К тому же в бочонках, что вез Эльмхар, находилось крепкое вино, предназначенное для благородных господ. А я спиртное на дух не переношу.

– Заказ везу! – бесхитростно похвалился мужичок, – как отбор пройдет, так свадьбы, известно, гулять будут.

– А что же за отбор такой, поведай, дедушка? – прикинулась нездешней дурочкой. При том, как выглядела, это было несложно.

На что мне рассказали про то, что каждые десять лет проводятся такие вот празднества. Из дальних миров или других королевств прибывают одаренные невесты. А у нас, то бишь в Сольвии (это название мира, в который повезло угодить), собираются женихи. Государств здесь множество, как и народов, и всевозможных рас. На землях Верины, где расположено древнее святилище Богини, молодые люди знакомятся и узнают друг друга настолько близко, насколько позволяют правила и приличия. Каждому из прибывших на отбор мужчин, необходимо за небольшой период найти свою единственную и образовать пару. Предшествуют этому всяческие конкурсы и проверки. Те девушки, что с честью выдерживают все испытания, становятся женами первых мужей Сольвии.

Угу, ведь приезжают не кто-либо, а всякие там принцы и королевичи.

– Истинная любовь, – восторженно вещал дед Эльмхар, – приносит счастье всему государству. Потому как молодая свежая кровь несет много силы и достатка. Ну а тем, кто ошибся в выборе, грозят несчастья и разорение.

– Вот тут совсем не поняла! – всему бормотанию Эльмхара я верила через слово. Но в данном случае, дед заврался. – Ну, не выбрал невесту по сердцу, так и не женись! А ошибки у всех бывают. И что? Сам же недавно говорил, что такие несчастные союзы осуждаются, и если молодые расходятся по углам, то и не винят их ни в чем.

– Э, нет! – хмыкнул дед в седые усы, – Развестись-то можно. Но попробовать найти счастье заново разрешено только спустя десять лет. Но все это время в стране будет царить неурожай, голод или ненастье. Зависит от способностей избранницы. Отсюда и постоянный спрос на невест. И нешуточное соперничество. И хитрейшие манипуляции.

– Если ты думал, что все растолковал, то глубоко заблуждаешься! – рыкнула на старого хрыча, – от твоих разъяснений только запутанней стало. С какого перепугу на страну, где молодожены не сошлись характерами, обрушатся несчастья? Трагедия одной семьи, еще не катастрофа для всего народа!

– Откуда ты взялась такая дурная? – возмутился дед, – не знаешь элементарных вещей! Какое же счастье народу, если правит ими Злоба или Разруха? У полозов вон Морана свой срок доживает. Так, ни одного младенчика на свет с ее появлением не уродилось. Целый народ на корню сгубила. Даром что ли, она посланницей Смерти стала? А все из-за любвеобильного Зимитруса. Позарился на чужую невесту. Отбил у вампирского князя, а в итоге что? Страсть прошла, эмоции улеглись, а силу девать некуда. Потомства в таком браке не народилось, мира и согласия нет. Что ж еще ожидать-то? Силу свою, злобушку, любовь нерастраченную, что в ненависть переросла, Морана на безвинный народ обрушила. Почитай, клан радужных полозов на корню прервется, если на этом отборе Зимитрус истинную пару не встретит. Морана, выполнив долг, домой вернется. А род Зуул исчезнет с лица Сольвии.