Полагаю, это было еще одним проявлением ее недовольства нашим браком. Я не хотел быть клерком, сидеть за столом. Я был счастлив на стройке, мне нравилось работать на свежем воздухе.

Но были и другие причины отчуждения. Пэт не уставала повторять, что мы живем как австралийские тараканы. Ей не нравился наш дом, обшитый досками, и сплетни в местных магазинах. Ей хотелось переехать в Форстер, в новый, обложенный кирпичом дом.

Мои доводы, что эти люди платят большой процент, половину того, что зарабатывают, Пэт не убеждали. Ей не хотелось этого слышать. Она видела, что там есть все современные удобства, которых не было у нас. Ей хотелось иметь кухню, в которой пол покрыт линолеумом, пылесос, водопровод — у нас вода хранилась в цистернах. Пэт жаловалась, что когда она купает детей, то в ванне плавают листья. А мне это нравилось. Я любил рассматривать скользкие листья с жучками. Вряд ли я смог бы убедить местные власти провести водопровод. Но Пэт меня не слушала.

Я делал все, чтобы облегчить ее домашние заботы, чтобы она улыбнулась. Мы были первыми в нашем городке, кто обзавелся сушилкой для белья. Я позвонил Дэрилу и попросил его помочь мне. Мы установили сушилку на заднем дворе, на холме, где белье быстро сохло. Я думал, что жена будет довольна, но у Пэт было мрачное лицо. Она сказала: «Слишком далеко от дома».

Сушилка находилась недалеко от дома. Однажды я видел, как Пэт бежала снимать белье. Начинался дождь, был сильный ветер. Но сушилка была забетонирована, и пыли не было. Дело не в сушилке. Просто Пэт не переносила жару под раскаленной крышей. Ей хотелось купить вентилятор, которого не было и у соседей. Конечно, можно было купить вентилятор, если бы не ее упреки. Пэт была недовольна всем. Ей хотелось обложить дом кирпичом, потому что так делали в городе. Мое предложение покрасить его вызвало у нее негодование. Я уставал от ссор и пытался найти уединение и спокойствие с помощью выпивки.

Пэт ненавидела уединение. Однажды она пожаловалась, что ее раздражает вид из окна: колючки, дворик со сваленным на нем хламом. Я предложил ей разбить сад, посадить цветы. Но моей жене не хотелось заниматься ни садом, ни цветами. И дело не в мусоре, который она видела каждый день, а в нелюбви к дому, в котором она жила.

Я пытался поговорить с Пэт, узнать о ее желаниях. Она призналась, что всегда мечтала путешествовать, хотя бы в Сидней. Ей хотелось посетить Бонди. Я считал, что Бонди — это грязная дыра, где могут отдыхать только приезжие из Новой Зеландии. Пэт предлагала поехать в Манли и объясняла мне, что означает однодневный тур на пароме. Ей хотелось яркой городской жизни, она не желала посвящать себя детям. Общаться с моей сестрой, у которой было двое детей, ей также не хотелось. А мои дети любили своих двоюродных братьев. Пэт же утверждала, что после общения с Эдной ей хочется биться головой об стол.

Пэт просила меня разрешить ей водить машину. Тогда у нас был «форд фальконе 500», он был слишком большой для женщины. Я использовал автомобиль для работы.

На уговоры купить вторую машину, небольшую, японскую, я не реагировал. Мы не могли позволить себе взять в кредит что-то еще, не выплатив предыдущий, за дом. Я предложил Пэт экономить деньги, откладывая их в копилку. Пэт хранила деньги в жестяной банке. Мы тратили сэкономленные деньги на покупки, которые Пэт считала необходимыми, например на щетку для чистки ковров, на стиральную машину.

Мне не хочется, чтобы кто-то подумал, будто каждая поездка в Форстер за покупками превращалась для меня в пытку. Были времена, когда Пэт была спокойной и рассудительной. В 1974–1975 годах она увлеклась кулинарией и стала собирать всевозможные рецепты, складывать их в пластиковую коробку. Дети были первыми, кто пробовал ее блюда. Однажды Пэт приготовила ризотто из риса, отбивные и ананас. Купила четыре высоких стакана для десерта. Ананас, нарезанный кольцами, глазированная вишня, консервированные абрикосы и желе — все это подавалось с длинными ложками.

Позже Пэт увлеклась шитьем. Она хотела купить швейную машинку «Janome» и стала копить деньги. Мой отец помог ей приобрести ее. Однажды Пэт отправилась в галантерейный магазин и купила огромный рулон ткани. Детям запрещено было подходить к нему, к подушечкам с иголками, баночкам с пуговицами. Ножницами с черными ручками Пэт вырезала бумажную выкройку и затем сшила платье для Кэт, узкое и неудобное, и брюки для Блу, которые тот отказался носить.

Но все это время напряженная атмосфера в доме сохранялась. Из-за алкоголя. Пэт уверяла всех, что я пьяница. Я люблю выпить пива, не буду отрицать. Было время, когда я варил его дома, как и многие мои приятели. Потом некоторые компании стали изготавливать вино.

Я не водился с пьющими женщинами. Я не возражал бы, если бы Пэт иногда пила вино, но ей не нравился его вкус.

Я убежден, что ее проблемы и недовольство тем, что я пью много пива, были связаны с воспоминанием об отце-пьянице.

В любом случае были времена, когда Пэт была довольна жизнью. Она была несчастна, когда дети были маленькими, ее раздражали корзины с пеленками, стирка, обычные жалобы. Но дети росли быстро, как трава, и скоро пошли в школу.

Пэт целый год исправно выполняла обязанности мамы первоклассников. Привозила детей в школу и забирала их оттуда, делала с ними домашнее задание, готовила обеды и ужины. Вдруг она объявила, что устала от дома и собирается вернуться на работу.

Пэт говорила:

— Времена изменились, Мэд. Многие замужние женщины работают. Я поступлю на курсы, получу квалификацию и найду работу. И не спрашивай какую, я еще не решила.

Мне стало любопытно, и я спросил, какие курсы она собирается посещать. Как по мне, что может быть хуже школы? Пэт ответила: «Искусство».

Я подумал, что она говорит о живописи, но моя жена никогда не увлекалась рисованием.

— Искусство — это не только рисование. Искусство — это гуманитарные науки, литература, история. Это обучение женщин.

Мне это показалось смешным. Что значит «обучение женщин»? Там учат, как быть женщиной? Готовят к замужеству? Но Пэт была не расположена шутить.

— Ты сможешь учиться в двадцать шесть лет? И чувствовать себя при этом комфортно?

— В колледже есть много женщин, которые гораздо старше меня. Одной из учениц уже семьдесят, а она получила сертификат. Я не старше ее.

— А как же с оплатой, Пэт?

— Не волнуйся, обучение бесплатное.

И все-таки меня мучили сомнения — у Пэт было много обязанностей по дому. Но ее уже нельзя было остановить. Моя жена твердила, что она девять лет отдала семье и теперь имеет право сделать что-то для себя. Пэт была настроена решительно.

— Меня не интересует, сколько времени у меня займет получение сертификата, восемь или десять лет, буду я работать по ночам или полдня. Я не собираюсь посвятить тебе и детям всю оставшуюся жизнь. У меня другие планы.

И начиная с 1979 года в течение двух лет три раза в неделю она вставала рано утром, будила детей, отвозила их в школу, затем шла на станцию, садилась в поезд и ехала в колледж на занятия. Пэт договорилась с миссис Кочрейн, чтобы та забирала детей из школы и привозила их домой к чаю.