– Я уже не знаю… Мне все время плохо.

Они помолчали.

– Папа постоянно спрашивает, чего я хочу, словно торопится исполнить мое последнее желание.

– Аня… – начало было Вера Николаевна, но Аня остановила ее взмахом руки.

– Не надо, бабуль. Вы скрываете от меня правду, но я чувствую, что умираю. И у меня нет – веришь? – нет никаких желаний! Папа все мои желания предупреждал. Да я уже почти весь мир объездила благодаря ему!.. Знаешь, я хотела бы лишь одного…

Аня сделала неловкую паузу и печально улыбнулась – наверное, улыбнулась, потому что Вера плохо различала в полутьме ее лицо. Лишь догадалась, что речь пойдет о самом сокровенном, и ласково погладила Аню по руке, как бы поощряя – продолжай, родная, говори, мы на все готовы ради тебя.

– Лишь одного, – повторила Аня. – Понять, что значит – любить. Любить парня, ходить на свидания… У меня ведь ни разу в жизни не было таких отношений – ну, как в кино. Или в книжках. Ну, знаешь: «Я не думаю о тебе только тогда, когда ты рядом»… Не помню, где я это прочитала, но так всегда хотелось это испытать. Господи, как жаль, что – не успею…

Ее голос на последних словах зазвенел и сорвался. Слезы брызнули из глаз, и она глотала соленые струйки, плача над своей несбывшейся любовью.

Ранние заморозки укрыли серое сентябрьское утро серебристым покрывалом, и это непривычно тихое для города время перед рассветом наполнялось какой-то звенящей торжественностью. Сергей зашел на территорию автопарка и направился к водителям, курившим возле гаража.

– Привет, – сказал всем одновременно, но за руку начал здороваться со всеми по очереди.

– Доброе утро, Серый, – ответили несколько голосов. Сергей старался тщательно соблюдать негласный устав поверхностно-приятельских отношений, но за три года так и не стал своим. Его не принимали, как равного, но и не отталкивали, словно изгоя. Он был просто другим, водители это чувствовали, но то, что Сергей не пытался демонстрировать свое превосходство, одновременно и вызывало уважение, и раздражало.

– Ну все, смена начинается, по машинам, – Андрей Иванович Прилипко, начальник автопарка, вышел из ворот гаража и задержался возле Сергея:

– Как там брат? Не образумился еще?

– Я его не видел с воскресенья – у нас разные рабочие ритмы, – не то сообщил, не то пошутил Сергей.

Начальник хмыкнул и ободряюще похлопал Серегу по плечу, слегка подтолкнув к чистенькому микроавтобусу – самой образцовой машине парка. Сергей открыл дверь, завел мотор и отправился на свой маршрут номер двести сорок пять, «рынок-вокзал».

Начальнику автопарка Сергей приходился крестником, и хотя лучшего друга Андрея Ивановича, Игоря, уже почти двадцать лет как не было в живых, Андрея судьба Игорешиного сына неизменно заботила. Когда тот бросил один вуз, потом второй, Прилипко явился к нему домой на разговор.

– Серега, ты, вроде, машины любишь?

– Ну, да, нравится с ними возиться.

– Может, пойдешь пока к нам? Сдашь на категорию, и начнешь работать. Зарплата хорошая, будет матери помощь. А через годик-другой денег на учебу подсоберешь и выучишься, наконец.

Тогда это показалось хорошим решением. Серега, закончив школу, поступил в университет на физико-математический факультет, но после первого семестра перевелся в политех, а через полгода бросил и этот вуз. Парень учился легко, проблема была в другом. Он чувствовал себя, наверное, самым бедным студентом страны: даже чернокожие покорители науки из дружественных, но нищих стран могли позволить себе такси и ужин в ресторане, Сереге же всю стипендию приходилось растягивать на месяц. Иногда удавалось подработать промоутером, чтобы подкинуть денег матери. В эти моменты он ловил в ее глазах благодарность, и Сереге хотелось плакать от бессилия. Нужно было идти работать, чтобы помочь семье.

Сейчас трудно поверить даже фотографиям, что в молодости его мать, Мария Сергеевна, была писаной красавицей. Сыновья – Сергей и Вадим – родились один за другим. Сергей помнил отца: большого, сильного и веселого. Он приносил детям только появившиеся тогда вкусные, но дорогие шоколадные батончики, и помнил, как мама ругала папу за это расточительство.

С работой у родителей тогда было не просто трудно, а невозможно: папин институт закрыли, его коллеги начали мотаться в Польшу и стали «коммерсантами». У папы стать коммерсантом никак не получалось, но он служил в Афганистане, был смелым и бесшабашным, поэтому взял и пошел в службу охраны – в 90-е годы, когда вся страна «строила перестройку», как говорил дед. Отца убили в уличной перестрелке через два месяца после начала «службы».

С тех пор Мария Сергеевна тянула сыновей одна, работая корректором в издательстве и постоянно таская домой какие-то халтуры – рукописи, книги, журналы, читая их ночами на кухне. Они жили вместе с дедом в его квартире, когда-то престижной – лет пятьдесят назад. Теперь это была просто старая трехкомнатная квартира возле огромного парка, больше похожего на лес.

Десять лет назад у Марии случилась любовь с заказчиком. Дети подросли, у нее вдруг появилось немного свободного времени, и она, истосковавшись по мужчине – не только и не столько в физиологическом смысле, сколько в психологическом, бросилась в этот роман с головой. Она ведь вообще забыла, как это – быть вдвоем с мужчиной, греться возле его силы и надежности.

Неискушенная Маша не успела даже понять, что ее избранник был мужчиной как раз только физиологически. Он оказался банально женатым, и вскоре навсегда как сон, как утренний туман исчез из ее жизни, оставив на память совместную дочурку Катю.

Серега всеми силами хотел помочь матери, отправить ее с Катькой в отпуск на море, поменять мебель в доме – но денег почему-то все время не хватало. Долго и тяжело болел дед, дефицитные лекарства стоили дорого, пришлось залезть в долги (которые мать, кстати, выплачивает до сих пор). Лечить деда не помогал никто: былые заслуги обычно никто не помнит, да и кому сейчас нужен профессор русской литературы, особенно больной и старый? Они поддерживали в нем жизнь изо всех сил, но дед все-таки умер минувшей весной, и Серега горевал и скучал за ним до сих пор.

Именно благодаря деду он научился водить машину – старенькие жигули. Они уже давно покоятся на свалке, но Сергей помнил, как дед терпеливо учил его, подростка:

– Тормозить можно не только тормозом, а еще и коробкой передач. Давай, покажу?

– Конечно, деда!

Жигули скрипели, но все-таки выдерживали их крутые виражи, Сергей радовался удачным маневрам, и дед, казалось, молодел за рулем…

* * *

Серега тоже любил водить машину. «Управлять машиной», – говорил дед. Парню нравилось встречать знакомых пассажиров, улыбаться им, нравилось даже останавливаться в неположенном месте и открывать двери старушкам с тяжелыми кошелками. Пришел в автопарк на год, а задержался уже на три, и всерьез думать о будущем пока не решался. В политех он уже не хотел. Дядя Андрей советует идти в автотранспортный, и, может, он попробует поступить туда. В следующем году.