Погнавшись тогда за афганцами, Ратников, естественно, и думать забыл про сумку с вещами, оставленную в штабе. В штаб он больше не попал — погоня завершилась недалеко от заставы, куда он и явился налегке. Ну а сумку, слава богу, ему сегодня доставили…

Владимир разобрал вещи, надел любимый спортивный костюм и прилег на кровать. Никаких идей насчет того, как провести сегодняшний вечер, у него не было. Решил просто поваляться, почитать, тем более что завтра рано вставать. Под руку снова подвернулась «Капитанская дочка». Как уже выяснилось в первый день, не самое худшее чтение, и он опять взялся за повесть.

«Капитан вскоре явился… — читал лейтенант. — „Что это, мой батюшка? — сказала ему жена. — Кушанье давным-давно подано, а тебя не дозовешься“. — „А слышь ты, Василиса Егоровна, — отвечал Иван Кузмич, — я был занят службой: солдатушек учил“. — „И, полно! — возразила капитанша. — Только слава, что солдат учишь: ни им служба не дается, ни ты в ней толку не ведаешь. Сидел бы дома да богу молился; так было бы лучше…“».

Ратников вздохнул, отчасти соглашаясь с мнением пушкинской капитанши, и, перелистнув страницу, продолжил чтение: «Прошло несколько недель, и жизнь моя в Белогорской крепости сделалась для меня не только сносною, но даже и приятною. В доме коменданта был я принят как родной…».

Владимир с неудовольствием покосился на стенку, из-за которой донесся звук телевизионной рекламы, и тут же услышал стук в дверь. На его отклик в комнату заглянула жена Клейменова, Катерина, и, ласково улыбнувшись, сказала:

— Владимир, привет. У меня Костя в дозор ушел, ну а мы с ребятами устроили посиделки. Подумали, может, тебе скучно одному, нет?

— Большая пьянка намечается? — уточнил он.

— Скорее чаепитие. Просто скоро футбол, не у всех есть телевизоры, да вместе и смотреть веселей.

Лейтенант ответил, что хотя ему и не скучно — ему вообще такое состояние неведомо, всегда находит себе занятие, но к компании присоединится с удовольствием.

Когда Катерина ушла, он наскоро переоделся и причесался, с досадой ощущая отсутствие зеркала. Забыл купить, хотя утром твердо намеревался сделать это — измучился, бреясь «наизусть».

В комнате Клейменовых, кроме хозяйки, были Никита Жердев и прапорщик Федор Белкин. Игра уже началась. Российская сборная проводила отборочный матч чемпионата Европы со слабенькой командой Люксембурга и никак не могла преодолеть сопротивление соперника. Никита уставился на экран сосредоточенно, сидел нахохлившись, время от времени еле слышно чертыхался. Федор был в форме, с повязкой дежурного на рукаве. Все происходящее на поле он комментировал с большим скепсисом:

— Где уж им выиграть, если все время мяч вратарю отдают… Ну, разве с такого угла бьют… Опять бегают как вареные.

— А чего ты хотел! — резко отозвался Жердев. — Тренеру давно пора на пенсию, игроки тоже старперы! Молодых надо ставить, тогда и скорость появится.

— Старые всегда молодых не любят, — заметил Владимир.

Он сказал это без всякой задней мысли, однако мужчины восприняли это как критический выпад. Но если Белкин просто хмыкнул, оценив «шпильку» лейтенанта, то Никита не стал скрывать своего раздражения. Во избежание ссоры Катерина торопливо завела с Владимиром разговор о его обустройстве, поинтересовалась, чего ему не хватает в хозяйстве, очень кстати предложила зеркало.

— Все ясно, как божий день, — даже этим слабакам продуют, — язвительно сказал Белкин.

Не любивший капитулянтских разговоров Никита взвился на прапорщика:

— Ну чего ты каркаешь?! Чего нудишь над ухом?!

— Никит, ну видно же, как играют, — оторопел тот. — Детский лепет на лужайке. Глаза бы мои не видели.

— Ну и не смотри, кто тебя неволит! Ты дежурный, вот и иди — дежурь! У нас боевая готовность, между прочим.

Мучившаяся из-за неизвестности Катерина ухватилась за эту тему:

— Это из-за героина, что ли? Значит, Костя до утра будет в этом чертовом ущелье торчать? Кому это надо?

— Ой, Кать, у командира спроси, — досадливо поморщился Федор. — Наверное, утром придется порошок вывозить.

— А почему нельзя его на месте спалить? — поинтересовался Ратников.

— Такие вещи втихаря не делаются. Тут такую рекламу получить можно, что только держись. Шутка ли, целая тонна! Начальство поглядеть хочет, убедиться своими глазами. Прессу вызовут, телевидение припрется. Тебя, Володя, сразу в фельдмаршалы произведут.

— Слушайте, помолчать можно, ведь ни черта же не слышно?! Трындят и трындят, как заведенные! — обернулся к ним возмущенный Жердев.

— Что с тобой, Никита? Или нынче не с той ноги встал?

— Да с той я встал, но это же невозможно, — продолжал ворчать Жердев. — Футбол, называется, пришли посмотреть. А сами только и болтаете о службе. С утра до вечера только об этом вашем героине и слышно, тошнит уже от него.

— Он такой же наш, как и твой, — сказал прапорщик. — Нервы лечить надо, товарищ лейтенант.

— Действительно, Никита, пусть ребята поговорят, — поддержала Белкина Катерина. — Ты чего, не слышишь, когда судья свистит?

Уже было притихший Жердев вдруг порывисто вскочил со стула.

— Я вообще могу уйти, если мешаю. Болтайте тут сколько влезет.

— Ой-ой-ой, скажите, пожалуйста, какие обидчивые!

— Да уж какие есть! — сказал Никита и вышел, хлопнув дверью.

Настроение было испорчено. Белкин уже и сам жалел, что ввязался в перепалку, тем не менее он апеллировал к Катерине, называя Жердева психом. Клейменова обвиняла Федора в том, что он спровоцировал скандал. Никиту же перед новеньким лейтенантом пыталась тактично оправдать:

— Последнее время он сам на себя не похож. Изменился человек. Как с Юркой Шавриным беда случилась, так у Никиты тоже маленечко крыша поехала. Ведь у него с Юркиной женой, Тонькой, были амуры. Наверное, Шаврин из-за этого и застрелился. Ну, Жердев свою вину и чувствует.

Трагический надрыв комментатора матча дал понять, что нашим футболистам забили гол. Белкин схватился за голову.

— Ну и ну! Нашли от кого пропускать. Такого позора я не переживу, не могу смотреть.

Катерина упрашивала его попить чай, однако прапорщик отказался. К тому же он увидел в окне свет фар подъезжающей к КПП машины и понял, что вернулся командир.

Оставшись наедине с загрустившей Катериной, Ратников почувствовал себя неловко и собрался уходить.

— Ты-то чего срываешься? Ладно, у этих нервная система растрепана. Кстати, и у меня тоже. А ты чего? Сиди, смотри себе на здоровье. Никто ничего дурного про нас не подумает.

— А чего у мужиков с нервами происходит? — спросил Владимир. — Ну, Жердев, тут все понятно. Остальные-то почему такие смурные?

— Да как узнали, что российские войска уйдут с границы, тут одни таджики останутся, так у всех наших психоз начался, — вздохнула Катерина. — Знаешь, Володя, каждому человеку надежности хочется, хочется иметь что-то постоянное. Когда же сегодня здесь, завтра неизвестно где, все из рук валится. Ничего делать не хочется.