— Говорю же вам: я не смогу так поступить! Я не смогу оставить своего ребенка.

— Тогда нечего предполагать, что я поступлю иначе.

— Это как-то… не так… Все не так, — простонала Элисон и упала в кресло, закрыв лицо руками.

Максимо вздохнул:

— Вряд ли можно найти человека, чья жизнь идет строго в соответствии с тем, как он ее распланировал. Все меняется. Люди рождаются и умирают… Таков закон. Но если жизнь пошла не так, как хотелось бы, ничего не остается делать, кроме как строить ее заново или изменять планы в связи с новыми условиями.

Элисон уронила руки на колени, и Максимо увидел, что в ее глазах поблескивают слезы.

— Я не хочу делить своего ребенка с незнакомцем. Я вообще не собираюсь ни с кем делить его. Если вы считаете это эгоистичным… Что ж, значит, я эгоистка.

— Прошу прощения, но я тоже не могу сделать вид, что у меня нет ребенка.

— Я не прошу вас делать вид, что у вас нет ребенка. Конечно, для вас эта ситуация так же непроста, как и для меня, хотя и по-другому. Но, в отличие от меня, вы не собирались заводить ребенка. Тогда как я это планировала и…

— Долгие годы я мечтал о детях. Эта мечта оставалась неосуществленной сначала из-за бесплодности, а затем… затем моя жена погибла. Сейчас, поскольку вы уже беременны, я не могу просто взять и уйти.

Максимо твердо решил не позволить Элисон Уитмен исчезнуть. Впрочем, как это сделать, он пока точно не знал, хотя первым поднял вопрос о браке. Тому было несколько причин, и далеко не самая последняя состояла в том, что Максимо не мог допустить, чтобы его ребенка называли бастардом. Может быть, дело было в его воспитании, может, в его мировоззрении, но этот вариант был для него абсолютно неприемлем. С другой стороны, лишь представив, что ему снова придется вступить в брак, Максимо внутренне запротестовал. Однако его чувства и желания, так же как чувства и желания мисс Уитмен, отошли на второй план. Выходило, что брака им не избежать.

Нравится, не нравится — это уже не играет роли. Главным становится слово «надо».

— Мне нужно вернуться в Туран и встретиться со своим доктором. Проходить медицинские тесты в Штатах я не собираюсь, — заявил он.

— Однако для искусственного оплодотворения, когда была жива ваша жена, вы обратились в американскую клинику, — заметила Эдисон.

Верно. Но это произошло лишь потому, что Селена выросла на Западном побережье. Они часто приезжали в дом, находящийся в штате Вашингтон, чтобы отдохнуть и восстановить душевные силы, так как жизнь в Туране, под пристальным вниманием общественности и прессы, наблюдавших за ними чуть ли не под микроскопом, отнимала много сил и нервов. В Штатах же жизнь стрессами не изобиловала, вот они и решили, что лучшего места для того, чтобы попробовать обзавестись ребенком, им не найти.

— Да, — сухо согласился с ней Максимо — Но моя вера в компетентность сотрудников американских медицинских учреждений заметно пошатнулась за последние сорок минут, и по весьма очевидным причинам. Врач в Туране устроит все быстро и без шумихи.

Элисон вяло кивнула. Она даже и не думала вступать в спор по этому поводу.

— Когда вы планируете провести тест? — спросила девушка.

— Как только приеду. Здоровье моего ребенка для меня очень важно.

Элисон была настолько растеряна, что Максимо захотелось обнять ее, утешить, защитить. Откуда возникло такое желание? Может, оттого, что эта женщина носит его ребенка? Именно так. Других причин быть не могло.

Хотя, следовало признать, Элисон привлекала его. Но, может, это потому, что она являлась носительницей его семени, продолжательницей рода, а значит, тоже принадлежала ему. У него возникло желание сжать ее в объятиях и целовать до тех пор, пока ее губы не опухнут, а затем вторгнуться в ее тело и слиться с ней. И желание это было настолько сильным, что грозило разрушить его самоконтроль.

— Я подумываю над тем, чтобы предъявить иск этой клинике, — мягко сказала Элисон. — Я работаю юристом и уверена, что мы выиграем процесс.

— Я с вами согласен, хотя и не являюсь юристом. Но это будет означать, что мы привлечем к себе внимание со стороны прессы.

А вот прессу, в отличие от эмоций, контролировать гораздо сложнее, если это вообще возможно. Люди, читающие подобные издания, обожают злословить и сплетничать. В таком случае все, о чем пока знали лишь немногочисленные доверенные лица, непременно выплывет наружу. Нет, без такого счастья он как-нибудь проживет. И нечего пятнать память о Селене. Некоторые вещи должны остаться в прошлом, включая последние месяцы его брака. О них никто не должен узнать.

— Вас так сильно любят средства массовой информации? — спросила Элисон.

— Не думал, что вас интересует желтая пресса.

— У меня нет на это времени. Но когда я стою в очереди в магазине, то просматриваю газетные и журнальные полки. Однако я вовсе не любительница новостей подобного рода. Поэтому не сразу сообразила, с кем разговариваю. К тому же я не желаю забивать голову всякими мелочами.

Максимо показалось, что Элисон начинает ему нравиться, точнее, ее подход к жизни, разделение на важное и не очень, а также то, что она не боится отстаивать свою точку зрения. У Селены характер был мягче. Именно поэтому она пошла на попятный, не сумев противостоять ему. Если бы она не скрывала все в себе, если бы захотела обсудить с ним…

Впрочем, поздно думать об этом. Максимо постарался заглушить воспоминания о Селене и сосредоточился на возникшей перед ним проблеме.

— Я бы хотел, чтобы мы поехали в Туран вместе.

Элисон широко раскрыла глаза:

— Нет. У меня на руках несколько еще не рассмотренных дел. Я не могу подвести людей, которые ко мне обратились.

— Разве вы не можете передать свои дела другому юристу? В конце концов, вы беременны.

— Беременна, но не собираюсь рожать сию секунду, — возразила Элисон. — У меня есть обязанности.

— Понятно. Итак, вы печетесь о том, чтобы у ребенка не было проблем со здоровьем, однако не хотите найти время и присутствовать при оглашении результатов теста. Я не могу понять, что для вас в таком случае важнее: ребенок или карьера?

Элисон напряглась. Кровь вновь прихлынула к ее лицу, окрасив щеки румянцем.

— Это несправедливо. Это эмоциональный шантаж.

— Так и есть, — кивнул Максимо. — И если потребуется, я еще не раз прибегну к нему.

Элисон надула губы, и Максимо с новой силой захотелось прикоснуться к ним пальцем, а потом прижаться губами. Он даже начал получать удовольствие от необъяснимого чувства, охватившего его. Протянув руку, он все-таки дотронулся до ее нижней губы. От неожиданности Элисон приоткрыла губы, но, так как Максимо оказался не готов к этому, он не успел отдернуть руку, поэтому его палец коснулся влажной поверхности ее языка. Страсть, про которую он успел забыть после гибели жены, вновь напомнила о себе, опалив его огнем. Он так сильно желал Элисон, что это пугало. Мелькнула даже мысль: суть не в том, что она носит его ребенка. Или, по крайней мере, это не является главной причиной. Он желал ее, как мужчина желает женщину.