– Катюня, принеси мне из третьего шкафа левой гардеробной светлую кофту с брошкой. Катюня! Это не светлая! Это светло-серая! Это не тот шкаф, не та гардеробная и не та брошка! Пойди принеси ту, которая мне нужна! Ты мне специально треплешь нервы и приносишь другую? Катюня, ведь ты знаешь, что я могу позвонить в фирму и, несмотря на твои немолодые годы, заменить тебя за полчаса! Ты этого добиваешься?

Затем следовали подъем давления у Катюни и «скорая», подъем давления у Наташи и «скорая», пламенное перемирие и громкие виноватые монологи перед дорогими иконами. Короче, современная рублевская «Муму».

В ответ на вампирский стиль старшей сестры Наташа резко стала блондинкой и облекла пожилые объемные телеса в белое, голубое, розовое, кружевное, прозрачное и романтичное. Правда, наивно тараща глаза, придыхая и сюсюкая, она тоже наезжала на окружающих как асфальтовый каток.

Дети финансировали Сестрам Бери все капризы, покупая этим право жить на большой дистанции и не чаще чем раз в месяц предъявлять ухоженных внуков. В особняках детей не находилось комнатушек для старух матерей. Дети надеялись взвалить этих двух тяжелых пассажирок друг на друга.

Пока богатый дом ремонтировался и украшался, Сестры Бери были трудоустроены. Однако, поставив последнюю вазочку на последний камин, почуяли обман. И как ребенок, беспросветно болея, привлекает внимание родителей, сестры начали беспросветно лаяться и скандалить, привлекая внимание детей.

С одной стороны, ощущая свою стопроцентную «никомуненужность», Даша с Наташей начали сбрасывать друг на друга агрессию, предназначавшуюся откупившимся детям.

С другой, Даша оказалась не готова к тому, что примитивная Наташа пользуется у человечества таким же спросом, как и сама Даша с платиновой таксой в натуральную величину на плече, подмигивающей бриллиантовым глазом стразам на тапочках.

И тогда сестрам стало тесно в доме, в котором в мирное время могли бы комфортно проживать человек тридцать. Было объявлено черезвычайное положение и введен комендантский час.

Сестры Бери учредили коммуналку, начали по отдельности есть, пить, бранить прислугу и делить общих знакомых. На прошлый фестиваль «Чистая вода» они ездили «еще сестрами», и зачем обе отправились на этот фестиваль «врагами», было совершенно непонятно.

Ольга написала эсэмэску «скоро вылетаем целую» и отправила одновременно мужу, дочке и сыну. Муж ответил: «чистого неба», дочка ответила: «привези мне фирменных сарафанчиков», сын ответил: «угу».

Со стороны дочки это не было грубостью, она везла Ольгу на машине до Домодедова и вправляла мозги:

– Не смей на себе экономить! Делай только то, что хочется! Заведи романчик, от отца не убудет! Хочу, чтоб ты вернулась красивая, загорелая и выглядела моложе меня!

В самолете фестивальцы оказались вперемешку с тем самым детским домом, летящим в Мачерати. И, не особо заморачиваясь соседством, погрузились в привычный литрбол.

– Я очень боюсь самолетов! У меня высокая тревожность! Мне необходимо выпить! – кричала Олеся.

– Все готово, детка! – раскупоривал бутылку купленной в дьюти фри водки Андрей Николаев.

– Мне тоже надо расслабиться, у меня земля уходит из-под ног! – вторила Лиза Золотова.

– У самолета есть только один недостаток – под ним земля! – поддакивал ей муж, развинчивая коньяк.

Дети разглядывали это как необычный аттракцион. Фестивальцы быстро накачались и перестали бояться воздушного транспорта.

Правда, с этой минуты бояться начали брутальные итальянские стюарды. Перед взлетом они грубо отняли у всех стоящие на полу сумки, запихнули на верхние полки и объяснили на лающем итальянском, что на их авиалиниях такие правила. И если кому-то это сильно не нравится, то у него еще есть время полететь другими авиалиниями.

Однако гонор стюардов резко пошел на убыль, после того как Олеся потащила самого плечистого из них за занавеску, объявив на весь салон:

– Спорим, девки, я сейчас трахну этого макаронника! Все замерли! Фильм «Русская Эммануэль»! Дубль первый! Мотор!

Никто не видел, что происходило за занавеской. Не факт, что молодой итальянец сразу понял, чего от него хочет красивая пьяная пятидесятилетняя женщина с красно-фиолетовыми волосами в коротких кожаных шортах и просвечивающей майке, и сумел во время начать сопротивление. Но факт, что попытки забрать сумки с алкоголем прекратились. Да и вообще контакты с салоном свелись к минимуму. Даже раздавая воду и еду, стюарды старались держать причинное место защищенным, потому что черт знает этих пьяных русских баб.

Обжившись, фестивальцы начали кормить детдомовцев шоколадками, умильно слушая рассказы про то, что «семья у них в Италии, это просто они весь год учатся под Калугой. А семья-то у них в Италии!». И ловко не уточняли, что семья летняя и приемная.

– Товарищи фестивальцы! – из последних сил выкрикивала Лиза Золотова, опираясь на мощное плечо мужа, чтобы не свалиться от выпитого. – Просьба очень сильно не нажираться! В Неаполе нас ждут автобусы с закуской и выпивкой. А также увлекательный трехчасовой переезд в Калабрию. На самый мысок сапога… После размещения в отеле состоится… просмотр фильма французского режиссера… забыла, как его… и банкет!

Ольга не пила, это эмоционально изолировало ее от коллектива. Вечный «свой среди чужих». Ехала смотреть кино, знакомиться с местностью, радоваться, купаться, посещать экскурсии. И делать доклад.

Свежий доклад о состоянии мировой воды летел в помпезной кожаной папке на дне чемодана. Третий фестиваль подряд на ее доклад не оставалось достаточного времени. Каждый раз что-то мешало. На этот раз Ольга решила прочитать его любой ценой.

Муж подшучивал:

– Тебе предложили возглавить твою дурацкую «Воду планеты» только за фамилию. Если бы ты в замужестве взяла мою фамилию, ходила бы в офис, как я, и бумажки перебирала!

Это было неправдой, потому что Ольга Волгина создала общественную организацию не с бухты-барахты, а зарекомендовав себя бескорыстным «зеленым» активистом: получив по физиономии на куче демонстраций, посетив уйму конференций и самодеятельно проведя в школах сотни «зеленых уроков».

Она искренне пыталась сделать что-то полезное для человечества. Но вышивала на своих экологических пяльцах мелким бисером и злилась на свои крохотные возможности, потому что время вело себя в еженедельнике как огонь, подкрадывающийся к краю платья. И понедельничные новости превращались в уикэндовское окно так быстро, словно между ними было не семь страниц, а одна.

Ольга была химиком по образованию, когда-то окончив МГУ, собиралась заниматься фундаментальной наукой, придумывать состав губок для очистки водоемов от нефти.

Но страна рассыпалась на куски, институт превратился в склад китайских сумок, пришлось ездить с подружкой в Турцию за шмотками, работать администратором в кафе, преподавать в платном лицее. И только через годы вернуться к любимой воде, но уже на общественно-организационном коне.