Священный кактус произрастает только в одном месте планеты — на священной земле уичолей, в пустыне Вирикута, штат Сан-Луис-Потоси. Его латинское название Phophora Williamsy дано по имени его первооткрывателя американца Джона Уильямса. Пейот (пейотль), или по-уичольски «хикури», — эффективное лечебное природное средство, панацея от десятков болезней, а также сильный биостимулятор, источник энергии.

Во время приема пейота следует воздерживаться от всякого рода алкалоидов, а также от секса и еды.

Максимальная доза: 5–8 плодов пейота средней величины с перерывами в 15–30 минут между приемом каждого. Принимая пейот, следует тщательно пережевывать его мякоть, запивая небольшим количеством воды.

Посаженный в доме живой пейот считается хранителем и защитником домашнего очага. Его следует поместить в горшок с песком и поливать один раз в 15 дней.

До 1968 года пейот продавался в специализированных магазинах Мексики, а затем указом президента был запрещен к вывозу из штата Сан-Луис-Потоси как нелегальный наркотик и редкий, вымирающий вид лекарственных растений. Нарушение этого указа карается в стране тюремным заключением сроком от пяти до семи лет.

…Прошло несколько минут, и я стал замечать, что краски вокруг стали ярче. Зрение мое, далекое от совершенства, неожиданно как бы улучшилось. Горы, виднеющиеся вдали, немного приблизились и прояснились. Лица товарищей подобрели и разгладились. Сильно захотелось есть и говорить.

Я съел еще пару долек пейота… Нет, видений не было. Наверное, я все-таки недобрал необходимую для галлюцинаций дозу.

Возвращение было бодрым. После «кактусовой встряски» ноги сами несли нас к краю пустыни. Тяжелая аппаратура казалась невесомой, бутылки с водой — легкими, как орлиные перья. Воздействие кактуса было, несомненно, положительным.

Пустыня Вирикута, столь настороженно встретившая нашу группу накануне, провожала нас во всем блеске своих красок, заигравших с утроенной силой от съеденных пейотов.

В пустыне Вирикута

А совсем недалеко от города младший Аполлонио, опять же стоявший на подножке балансировавшего на краю пропасти джипа, закричал, что видит тамац-каюмари — Красного оленя.

Никто не усомнился в его видении.

Более того, именно в тот момент у меня возникло стойкое желание узнать побольше о человеке, завладевшем умами многих юношей и девушек в Европе и Америке; человеке, чье первое прикосновение к теме произошло, помимо пустыни Соноры, и где-то здесь, в этих безлюдных районах Мексики. Но чем больше я узнавал о нем, тем запутаннее и сложнее становились его образ и его путь к мировой славе. И чем больше фактов о Кастанеде появлялось в нашем распоряжении, тем непонятнее становилась его биография. А потом выяснилось, что написать ее, в строгом значении этого слова, вообще невозможно. Ее мыслимо было сложить лишь из кирпичиков его книг, и все равно оказывались незаполненными многие отдельные фрагменты жизни, не покрытые ничьими воспоминаниями. Да, непостижим был этот человек, оставшийся для всех нас синонимом неразгаданного и таинственного.

Поэтому рассказывать о нем мы станем с помощью его книг и тех его приверженцев, кто оказывался в разное время рядом с ним, слушал его и записывал его мудрые мысли. Только так можно будет понять его непростую жизнь.

Вообще, с точки зрения специалиста по мифологиям и примитивнььм религиям, учение дона Хуана в изложении Кастанеды не представляет собой какого-то открытия. Откровением стало другое — яркая литературная подача этого учения. И стоит отметить, что американский книжный рынок предложил произведение Кастанеды «Учение дона Хуана» как нельзя вовремя.

Надо сказать, что опыт постижения иной реальности с помощью наркотиков-галлюциногенов не нов, он уже освещался в литературе XX века и до Кастанеды. В конце 1950-х годов с мескалином (именно это соединение передает волшебные свойства пейоту-лофофоре) и ЛСД экспериментировал перебравшийся в Калифорнию английский писатель Олдос Хаксли, его «Врата восприятия» стали одной из настольных книг «контркультурной» молодежи. Впрочем, Хаксли больше известен как автор классической антиутопии «О дивный новый мир», а причина его пристрастия была вполне прагматичной и невеселой: писатель медленно умирал от рака.

Еще один творец наркотической революции 1960-х — гарвардский профессор психологии Тимоти Лири. Однако он в отличие от Хаксли расширял сознание из чисто научного любопытства: ученый был уверен, что психоделики смогут нужным образом трансформировать человеческую психику — и даже покончить с войнами. Впоследствии Лири увел с собой «по грибы» таких кумиров молодежи того времени, как Уильям Берроуз и Джек Керуак. А сам, перейдя на ЛСД и став гуру поколения «детей-цветов», был изгнан из университета и попал «под колпак» ФБР (в последние годы жизни он стал страстным пропагандистом киберпанка и Интернета).

Между прочим Лири утверждал, что в 1963 году познакомился с Кастанедой, но от предложения последнего стать его учеником отказался.

К концу 1960-х наркотики, в том числе синтетические, настолько широко распространились в студенческой среде Америки, что власти нескольких штатов забили тревогу и наложили на «расширителей сознания» запрет. Однако остановить наркотическую революцию было уже невозможно.

Севшему на иглу поколению требовались новые маяки. Таким образом, Карлос Кастанеда оказался в нужном месте и в нужное время со своим народным целителем доном Хуаном, полагавшимся исключительно на природные средства: кактусы, грибы и траву jimson weed, известную в России как «дурман обыкновенный».

Первые переводы книг Кастанеды появились в России в конце 1970-х годов. «Россия, — писал в 1998 году „Русский журнал“, — гигантская плавильня. Мы откинули от Кастанеды Америку 60-х, приплюсовали к нему Рериха и мадам Блаватскую и, не спросив автора, кажется, включили Кастанеду в поиски русской идеи». Большой знаток «грибной» тематики писатель Виктор Пелевин связывает воодушевление первых советских читателей Кастанеды с эффектом запретного плода: «Этот восторг понятен — многие из нас помнят, каково было читать самиздатовскую ксерокопию Кастанеды в Москве, увешанной портретами черных магов из Политбюро, или закупать оптовые партии декоративного кактуса Lophophora Williamsi у ошалевших кактусоводов с Птичьего рынка под подозрительным и растерянным взором патрульного милиционера».

Вожделенный объект поисков — пейотль