— А остальную половину?

— В карты проигрывает. Но не жмот. За это его любят.

— А вы не скажете, почему так легко сотник от него отступился? Ему песик тоже понравился, я видел.

— Да кто ж дону Корефано перечить будет? — заржал зевака.— Вторую половину жалованья он королю проигрывает. Гергел у нас не дурак. Он своим местом дорожит.

— Понятно.

Дракон проводил взглядом кавалькаду, состоящую из посольской кареты, рядом с которой гарцевала свита дона Корефано, и пяти подвод. Кавалькада тянулась в сторону городских ворот. Одна из подвод увозила Борюсика.

— Забавный экземпляр,— пробормотал себе под нос Ариэль.— Жаль не удалось познакомиться поближе. Однако...

Однако в первую очередь его интересовал рыцарь. А где же он? Дракон завертел головой. К счастью, рыцарь был роста немалого, и его голову над толпой дракон сразу засек. Рыцарь уже чесал в сторону другой рощи, которых на окраинах столицы Ардена было много, спеша увеличить расстояние между собой и кавалькадой дона Корефано. Боясь потерять его из виду, дракон покинул толпу, которая уже делала ставки на следующий бой, и, стараясь не привлекать к себе внимания, потрусил следом.

Замаскироваться в кустах дракону труда не составляло. Как уже было сказано, в человеческом обличье он имел вид щуплого, сутулого парнишки. Этакий недокормленный интеллигент-студиозус. Для полноты картины не хватало только очков на носу. Как он ни пытался сотворить из себя что-нибудь другое, ничего не получалось! Гоблины очень на него за это ругались, утверждая, что это все его проклятая библиотека виновата, что надо больше кушать и меньше читать. Но, что бы там они ни говорили, это качество позволило дракончику спрятаться буквально в двух шагах от расположившегося в роще на отдых рыцаря.

Детинушка сидел на земле между корней раскидистого вяза, вертя в руках кошель. Он явно прикидывал, куда его пристроить. Попытался засунуть за пазуху — не лезет. Покосился на пояс Там уже висел один кошель с призовой сотней. Тяжело вздохнув, рыцарь протянул руку, пошарил в груде валежника, лежавшего тут же, неподалеку, извлек оттуда котомку и затолкал кошель внутрь.

— То, что надо.

Рыцарь сунул котомку под голову и примостился между корнями, свернувшись калачиком. Через несколько минут до дракона донесся его могучий храп.

«Странный какой-то рыцарь,— задумался Ариэль, бросив взгляд на быстро темнеющее небо, подкрашенное догорающим закатом.— Может, я ошибся? Если верить романам, ему сейчас самое время петь серенады под балконом своей прекрасной дамы, а он тут дрыхнет без задних ног на голой земле. Ну, положим, нет у него в этом городе прекрасной дамы. Предположим, это — приезжий рыцарь. Тогда почему не идет в трактир? С такими деньгами его на любом постоялом дворе с распростертыми объятиями примут. Может, ждет кого?»

Пока он мучился над этими вопросами, стемнело окончательно и в небе появилась ущербная луна. В ее призрачно-голубоватом свете роща словно покрылась серебром, и Ариэль невольно залюбовался этой фантастической картиной. В глубине души он был романтик. Но долго наслаждаться красотами природы дракону не дали. Ариэль встрепенулся, услышав подозрительный звук, доносившийся откуда-то сверху. Дракон задрал голову и выпучил от изумления глаза. Сам он в темноте видел прекрасно и частенько парил в вышине, наслаждаясь ночной прохладой, но ни разу в это время суток не видел в небе соколов. Теперь увидел. Сокол,, сложив крылья, пикировал вниз, причем точно на рыцаря! Дракон чуть не выскочил из кустов, чтобы спасти своего будущего спасителя, но в последний момент заметил, что траектория полета хищной птицы чуть-чуть изменилась. Сокол с размаху ударился о землю, слегка задев крылом храпящего детину, и мгновенно превратился в человека.

— А? Что? — подпрыгнул рыцарь.

— Что, что! Одежку давай! Так и знал, что опять где-нибудь дрыхнешь. Выигрыш, надеюсь, не проспал?

— Да ты что, как можно, Борюсик! Чтоб я да на посту...

Все встало на свои места. Голый парнишка, зябко ежившийся на легком ночном ветерке, был тот самый оборотень, только недавно порвавший целую свору псов. В человеческом обличье этому рыжему вихрастому пареньку больше двадцати лет дать было трудно.

— Ты на посту только этим и занимаешься. Кто свой рыцарский меч недавно проспал? Я? Долго мне еще перед тобой нагишом приплясывать? Кончай пустозвонить, Жак, и гони одежду.

— Уа-а-ау... — протяжно зевнул рыцарь и принялся вытряхивать из котомки ее содержимое.

Первым на траву выпал кошель, что очень обрадовало Борюсика, потом посыпались шмотки, в которые юноша тут же начал облачаться.

— Слушай, Борюсик, а тебе не кажется, что пора твою одежку менять? Это пока мы по селам шли, твоя мантия странствующего мага прокатывала, а здесь, в столице, их пруд пруди. Засыплешься. Опять же продал я тебя, чую, не простому человеку. Не знаю, правда, кто он...

— Об этом не волнуйся. Я знаю. Гишпанский посол на родину с какими-то секретными бумагами поехал. В человеческом обличье он меня ни разу не видел, а с тебя взятки гладки. Не твоя вина, что он по дороге за своей покупкой усмотреть не смог. Внимательней надо быть!

— И то верно. А одежку все же смени. Столичные маги тебя вмиг расколют.

— Тут я с тобой согласен. Ладно, разберемся. Денежки у нас теперь есть, а значит, шмотки не проблема. Пошли на ночлег определяться. Завтра у нас много дел.

— Я есть хочу.

— А еще чего хочешь?

— Пить и спать. Оборотень удрученно вздохнул.

— Там, куда мы идем, тебя и накормят, и напоят, и спать уложат.

— Это где?

— На постоялом дворе, дубина! Ты видел хоть один постоялый двор без трактира?

— Не, я их вообще не видел.

— О, великий Шявмур! Кого ты послал мне в помощники для исполнения моей великой миссии! — простонал оборотень.— Ты, кроме своего родового замка, еще где-нибудь был?

— Был. — Где?

— В одном монастыре. Меня туда матушка определила. А потом папаша обратно забрал, потом они долго спорили...

— Помню, все помню. Ты этой историей меня уже задолбал! Считай, вопрос был чисто риторический. Пошли, буду учить тебя жизни. Тема первого урока: медитация.

— А это что такое?

— Старый, проверенный способ снятия стресса после тяжелого трудового дня. Ты, кажется, хотел пить?

— Ну?

— Так пошли!

Дракон немного подождал, выдерживая паузу, а когда их шаги затихли, вылез из кустов и скользнул следом. Искусству передвигаться практически бесшумно и преследовать добычу, ориентируясь только на слух и нюх, его обучили гоблины, озабоченные тем, что он слишком много времени проводит в человеческом обличье. Они очень боялись, что когда-нибудь их воспитанник в этой ипостаси попадет в беду. Сегодня их наука дракону пригодилась, и именно благодаря тому, что двигался он, соблюдая довольно приличную дистанцию, первый заметил опасность, как только рыцарь с Борюсиком углубились в лабиринты окраинных трущоб. Эти места пользовались дурной славой, но кажется, ни Борюсик, ни Жак об этом не знали. Возможно, их бы не заметили, если б не Жак. В отличие от оборотня, который двигался по-кошачьи бесшумно, рыцарь ломился вперед напролом, не разбирая дороги, и топот его сапог далеко разносился по округе. Из проулка за их спиной выскользнуло несколько довольно характерных личностей с дубинками, кастетами и ножами в руках. Ариэль сразу узнал в одном из них зеваку, просвещавшего его насчет гишпанского посла на собачьем ристалище. Дракон прибавил ходу, чувствуя, что его будущего спасителя пора конкретно спасать. На Борюсика он особо не надеялся. Оборотень за это короткое время несколько раз перекидывался в самые различные существа, резко отличающиеся друг от друга по массам и габаритам. А это должно было высосать из него бездну энергии, и соответственно его магические и физические силы сейчас близки к нулю. Удивительно, что он вообще еще ходит, а не валяется в отключке от истощения, свернувшись в зародышевое яйцо. Способностью к перевоплощениям в более мелкие существа, без ущерба для своих магических и физических сил, обладал только их род, род драконов. Но перекидываться они могли лишь в человека.