Глаза матушки Жака начали закатываться.

— Папа,— заволновался Жан,— но тебя ведь разжаловали в рядовые за аморальное поведение. За то, что ты ночью в женский монастырь залез, в который герцогиню упекли...

— Вот там-то я и понял, что такое настоящая служба!

Где он понял службу, в монастыре или в армии, уточнить никто не успел, так как в этот момент дверь с треском распахнулась. Это на семейный совет подоспела слегка припоздавшая бабушка.

Любому стороннему наблюдателю, если б он впервые оказался в этом обществе, сразу стало бы ясно, в кого пошли ее отпрыски. Бывшая гишпанская герцогиня Багриэль, пожертвовавшая высоким титулом ради страстного воздыхателя Андре де Паранеля, была таких могутных форм, что супруг даже в прыжке не доставал до ее подбородка. На свою беду, Андре к старости стал подслеповат и глуховат, а потому не заметил приближения благоверной и продолжал разоритьем:

— И пусть он, как положено в походе, кружку гномьей водки для храбрости из общего котла...

Вояка заткнулся, схлопотав подзатыльник, который ему ласково отвесила супруга своей могучей дланью.

— Опять старый развыступался?

— Что ты, дорогая, я о былых заслугах.

— Знаю я твои заслуги. А ну дыхни!

Андре Паранель шумно втянул воздух в себя.

— Совсем никчемный стал,— расстроилась бабушка Жака,— уже на трезвую голову ахинею несет.

Долго дыхание задерживать ее супругу .здоровье не позволяло, а потому он выдохнул обратно.

— Слава тебе господи,— успокоилась герцогиня,— а я уж подумала: совсем с катушек старый съехал. Больше

ему не наливать!

Слуги отодвинули от старого графа не только гномью водку, но и вино. Бабушку здесь уважали.

— Итак, что решаем? Куда моего внучка определить? — Бабушка села за стол.

— Матушка,— заголосила мать Жака,— они вашего внука в солдафоны определить хотят!

— Это дело хорошее.

— Хорошее? Чтоб он в казармах гномью водку жрал, как они?

— Гномья водка — это нехорошо,— кивнула бабушка, наполнила себе рюмку гномьей водкой и оприходовала ее под грибочки в маринаде,— но я, пожалуй, с ними соглашусь. Пусть внучок прочувствует, что такое служба. Надо только его в такое место определить, чтобы не бросали сразу в самое пекло.

— Вот и я говорю, — запетушился глуховатый Андре де Паранель,— в самое пекло! Только там он станет настоящим воином!

— Матушка! Дитятко мое единственное не губите! — заголосила мама Жака.

— Молчать! — рявкнула бабушка. В зале тут же наступила тишина.— Значит, так. Мы тут посовещались, и я решила. Пойдешь ты, внучок, служить. А то какие-то бабочки, пестики, тычинки, тьфу! Смотреть тошно. Жан, где сейчас этот полк расквартирован?

— В Даренджее. Это в трех верстах от столицы.

— Вот туда пусть и направляется,

— Мама,— теперь уже заволновался Жан,— это же элитный полк. Туда принимают только рыцарей.

— Ну и что? Разве Жака не обучали? Он что, мечом махать не умеет? Разве я, как лицо королевской крови, не посвятила его в рыцари?

— Посвятила, матушка, посвятила,— закивал головой Жан.

— Так что тебе мешает зачислить его в полк?

— Королевский указ,— вздохнул Жан,— королевский указ о том, что, прежде чем попасть в этот полк, дворянин должен подтвердить свое звание рыцаря, совершив подвиг.

— Тебе что, подвиг сыну организовать трудно? — удивилась бабушка.

— Не так это и просто,— загрустил Жан,— нужны достойные доверия свидетели.

— А мы что, доверия не внушаем? — нахмурилась бабушка.

— Родственникам свидетелями быть нельзя. Вот если бы наш Жак принес королю не челюсть дракона, которую он вчера в нашем саду выкопал, а натуральную свежеотрубленную голову, то и без свидетелей обошлось бы.

— Дракона... — Матушка Жака схватилась за сердце и рухнула в обморок, обмякнув в кресле.

Жан привычно начал оказывать своей чувствительной супруге первую медицинскую помощь, которая заключалась в энергичных пощечинах.

— Квелую жену ты себе выбрал, сынок,—покачала головой бабушка.— Нюхательной соли сюда, быстро! — бросила она слугам, и те помчались выполнять приказание. Однако графиня пришла в себя раньше, чем они ее принесли.— Так что там еще за подвиг может сойти?

— С нечистью какой-нибудь сразиться...

Договорить Жан не успел, так как его жена опять рухнула в обморок, и ему вновь пришлось приводить ее в чувство.

— Ладно,— приняла окончательное решение бабушка,— раз такое дело, собирайся, Жак, в дорогу. Сегодня ты отправляешься подвиг совершать.

— Какой? — поинтересовался Жак.

— Да хоть какой! — рассердилась бабуля.— Ты его, главное, соверши! Вон у нашего соседа графа де Буйни разбойники объявились, а у него по причине беспробудного пьянства руки до них не доходят. Вот и покажи, чему тебя за это время научили. Разгони эту шайку, возвращайся, и мы определяем тебя в папин полк. Отслужишь там положенные пять лет и можешь дальше заниматься своими бабочками.

«Пять лет»,— мысленно простонал Жак, однако вслух ничего не сказал. Он по опыту знал: с бабушкой спорить не только бесполезно, но и небезопасно. Рыцарь горестно вздохнул и пошел собираться в дорогу.

Разумеется, самостоятельно ему собраться не дали. Не прошло и пяти минут, как в комнату Жака зашли дед с отцом и начали потрошить его дорожный мешок.

— Это еще что такое? — нахмурился Жан, выуживая оттуда странный агрегат.

— Это микроскоп, папа. Недавно изобрел...

— Долой! А это что? — выудил он из мешка лупу.

— Это чтоб костер в походе без огнива разжигать,— вывернулся Жак.

— Да? — удивился Жан.— Ладно, оставляем — Лупа вернулась на место.— А это что?

— А это жизненно важная в походе вещь,— очень убедительно сказал Жак, глядя на сачок,— без этого в походе никуда!

Короче, через полчаса яростного торга, к которому подключился и дед, они пришли к консенсусу. Жак отстоял сачок, убедив предков, что им он будет ловить только зайцев, а если повезет, то и косуль, что решит его продовольственную проблему, и пояснил, что лупа — это средство для разжигания костров, а книжки с картинками — дли развлечения, чтобы не скучать в дороге и в походе было чего почитать. Роль картинок сыграли засушенные листья и наколотые на булавки бабочки. Слегка захмелевшие предки этого не заметили, и благосклонно разрешили книжки взять с собой. Их задача была не допустить присутствия в мешке всего, что связано с наукой, которая так испортила их отпрыска, а потому их очень порадовала третья книжка, которую Жак упрятал на самое дно.

— Анатомия человека,— прочитал Жан,— а эта книжка про что? — Он открыл первую страницу и уставился на изображение голой женщины.— О-о!