Поднявшись на пологую вершину, взглянула в сторону океана. Там между высоких неприступных скал возвышался наш замок. Три яруса. Четыре башни с балконами. Высокая каменная стена. На заднем дворе площадка, на которой воины оттачивали свое мастерство ведения боя. Правда, там все больше разгуливали местные курицы, и если уж и наблюдались поединки, то петушиные.

Одну из мишеней лучников, самую высокую и вовсе аисты облюбовали, соорудив там себе гнездо. Там же в сторонке стоял скотный двор, амбары и сараи. Прачечная, выложенная из гладкого камня. Около нее всегда были лужи. Прачки мыльными камнями каждый день стирали наши вещи, развешивали их там же на длинных веревках. Порой туда забредали коровы и, цепляя на рога простыни да подштанники, утаскивали их в хлев. А то и вовсе жевать белье удумывали.

Я вздохнула, именно так пала смертью храбрых моя любимая ночная сорочка.

Ее нагло сжевал злобный бык Хруби. Да ладно бы куснул на один зубок, так он ее в грязь закинул и копытами изодрал.

Спасти уже не удалось, а она такая мягкая была, воздушная. Ее нянечка много лет берегла. Для меня хранила как память о маме.

А он ее изжевал и в грязь окунул!

Скотина рогатая да невоспитанная!

Я на праздник из вредности все котлеты из него съела... Отомстила хоть так.

Еще у нас была псарня и птичник.

Около восточной башни — голубятня.

А у северной — небольшой, но уютный сад. Правда, цветы там уже никто специально не садил. Они росли повсюду, нагло разрастаясь, где им только вздумается. Дорожки покрылись слоем земли и скрылись из виду, проглядываясь кое-где белыми камнями. Слуги протаптывали новые тропинки, поэтому они не петляли, а всегда быстро приводили в нужную часть сада.

Кое-где поварята весной высаживали пряные травы и овощи. Лук, чеснок, горох, бобы, щавель.

Вот так жил замок рода Матей!

У центральных ворот сегодня наблюдалось некое оживление. Во внутреннем дворике суетились воины отца. Смекнув, что если разузнаю в чём там дело, то смогу выкрутиться перед нянюшкой. С этой мыслью я понеслась вперед.

Спросит, где это я пропадала столько времени, а я ей — новости разведывала.

Она любила послушать, что в соседних ленах делалось. Заболтаю ее и не вспомнит, когда я в замок воротиться должна была.

Убрав из косички голубой цветок, чтобы не привлечь внимание братца, сжала его в руке и поспешила к столпившимся крестьянам.

Мужчины, женщины, дети... Все суетились у северной стены.

Шептались, тревожно переглядывались.

"Может казнь" — трусливо предположила я.

Но подняв голову, не увидела ни палача, ни осужденного, ни готовой петли.

Даже старых казненных убрали. А обычно забывали, и в итоге они падали прямо на землю. И это было ужасно!

Отсутствие палача успокоило. Да что там, словно от сердца отлегло. Не любила я смотреть, как людям больно делают. И хоть брат и говорил, что преступники они, и за дело их со стен с веревкой на шее скидывают, а всё одно страшно и жалко.

Пробравшись через толпу, я заметила одного из воинов отца. Добряк! И еще любитель с кухарками перемывать косточки жителям замка. Его часто можно было увидеть на кухне. Пока все сплетни выложит, пол копченого свиного окорочка сожрет.

Вот он-то мне и нужен.

— Ерь Кадифар, — неприлично закричала я и, дождавшись, пока он обернется на меня, как подобает присела в поклоне, расправив подол нарядного платья. — А почему народ собрался? Случилось, что в наших землях, уважаемый?

— Война, лера Алисия! — как-то непривычно строго ответил он. — Плохие новости. Беда. Поспешили бы вы в замок. Ваш отец собирает семью.

— Спасибо, ерь, — не задумываясь, пробубнила и, замерев на мгновение, обернулась на скалы.

Война!

Это значит, Фроди уедет вместе со своей семьей!

Зачем же я так рано ушла?

Зачем смеялась над ним? Обидела!

Развернувшись, я заспешила обратно на нашу небольшую поляну в ущелье, но тут же была поймана за руку. Кто-то больно сжал меня за предплечье.

— Ты где ходишь, Алисия? Я тебя уже час как ищу, — зашипел зло Критес, взирая на меня снизу вверх. — Отец приказал явиться в большой зал.

— Но мне нужно…

— Ты что глухая, сестрица? — его тонкие пальцы впились в мою кожу, делая больно. — Слово лерда — закон!

— Отпусти, — прошипела я, но он, не обращая внимания на мои сопротивления и не разжимая свои клешни, спешно тащил меня к большому крыльцу.

У-у-у, краб злобный!

Завидя нас, крестьяне расступались. На их лицах я видела лишь потерянность и страх.

И эти чувства странным образом передавались мне.

***

В большом зале было непривычно тихо. Завидя меня, нянечка подскочила с места и, отодрав от Критеса, увела к дальним креслам, где уже сидела Юола и Сафира — мои младшие сестры.

Их кормилица скользнула по мне строгим взглядом и задрала подбородок.

Я её жутко не любила, но она была подругой моей матушки и её молочной сестрой, поэтому после её смерти она взяла на себя заботу о маленьких сиротках.

Ну это она их так называла. По мне, так сестры близняшки были просто чудовищно избалованы и капризны.

Невыносимые забияки и поганицы.

— Ты где была? — тихо спросила няня Валенсия.

— Выясняла новости, — немного замявшись, я всё же соврала.

— Ой ли, что-то я тебя во дворе не видела, маленькая лера. А не обманываете ли вы часом нянечку свою?

Выпучив глаза, я облизнула губы.

— Нет, матушка, я леру Алисию видела своими глазами у южных врат, куда гонец прискакал, — неожиданно пришла мне на выручку молочная сестрица Талья. — Что ты, маменька. Куда же лере нашей еще бежать, как ни щенков смотреть или новости собирать?

— А не морочите ли вы мне голову сговорившись? — няня по очереди строго взглянула сначала на родную дочь потом на меня. — Я искала тебя, Алисия, с ног сбилась. В псарне каждый закуток проверила, а мне говорят: так не ходок к нам юная лера. И щенков она еще и не видала.

— Ну что ты, маменька, — Талья всплеснула руками. — Не добежала туда Алисия. Мы завтра вместе с ней пойдем. Сговорились уже об этом.  Не злись на нас, мы были у врат.

— Ага, — закивала я и благодарно улыбнулась Талье.

Не то чтобы она мне подругой верной была, но не враждовали. А выкручивалась она всегда ловчее меня. Тут ведь как: либо как воспитанная дочь лерда сиди в четырех стенах и днями ткань иглой протыкай, не разгибая спины, пока сундук с приданым закрываться перестанет, либо учись сочинять и чего уж — обманывать. Конечно, девочку это не красило. И стыдно мне было в такие моменты, но сидеть весь день в закрытой комнате, когда на улице солнышко пригревает, птицы поют, морской свежестью пахнет, сил никаких нет.