Но иногда коллега пропускал гораздо более серьезные вещи. Например, два года тому назад в ходе следствия он предположил, что одна из жертв Торгни Сёльмедаля погибла в обычной автокатастрофе, хотя оба ее глаза оказались сожжены и так повреждены, что это никак не могло быть последствием самой катастрофы. Наоборот, катастрофа произошла из-за повреждения глаз.

Сегодня к ним поступила новая жертва автокатастрофы, которой предшествовала эффектная погоня на автомобиле в центральной части города, окончившаяся на дне моря. По иронии судьбы и словно по мановению дирижерской палочки в Божьих руках, тело, естественно, поручили Грувессону, а Эйнару досталось увлекательнейшее занятие: обследовать покойную Герду Нильссон девяносто четырех лет.

Мысль зрела всю вторую половину дня, но только сейчас расцвела пышным цветом. А почему бы и нет? Ему все равно нечем заняться, и поэтому он допил остывший чай ройбуш и вышел из комнаты отдыха.

В отчете все было предсказуемо. Токсикологический анализ выявил содержание алкоголя в целых 2,75 промилле, что, конечно, подкрепляло версию об управлении транспортным средством в состоянии сильного опьянения, – жертва утонула, ударившись и потеряв сознание, когда машина коснулась поверхности воды. Что подтверждали и сильные повреждения на лице. Вероятно, дело так и обстояло, но, как уже говорилось, Эйнару все равно было нечем заняться.

Грейде приложил свой пропуск, открыл дверь в морг и вдохнул прохладный сухой воздух, направляясь к стене с холодильными камерами. Он открыл и выдвинул камеру, помеченную Грувессоном надписью «Петер Брисе» и сегодняшней датой. Эйнара сразу же поразило, что обе ноги у покойного согнуты, как у эмбриона. Словно трупное окоченение по-прежнему сковывало члены, хотя холодная вода, наоборот, должна была его ослабить.

К тому же он заметил, что тело не повреждено. Странно – ведь машина наверняка коснулась поверхности воды на довольно высокой скорости. А на левом плече вообще не было следа от ремня безопасности, который всегда остается при сильных столкновениях. Особенно в тех случаях, когда не раскрывается подушка безопасности, что происходит чаще, чем можно подумать. Грувессон, конечно, не удосужился выяснить, как было в этом случае.

В отличие от тела, лицо было настолько поврежденным и распухшим, что опознание пришлось производить другим способом. Повреждений было более чем достаточно, чтобы мужчина, с виду весивший не больше семидесяти пяти килограмм, мог потерять сознание. И точно, как утверждал Грувессон в своем скудном отчете, похоже, самый сильный удар пришелся на левую скулу, где была открытая рана прямо под глазом. Обычно Грувессон совершал классическую ошибку, путая право и лево.

Наоборот… или, может быть, все же нет. Грейде выбросил мысль из головы, наклонился вперед и принялся тщательно рассматривать рану. Она выглядела довольно чистой, крови было совсем немного. В принципе в этом не было ничего удивительного, поскольку тело пролежало в воде час или два. Только странно, что кровь почему-то казалась засохшей.

Эйнар взял скальпель и осторожно поскреб им край раны. Действительно, кровь засохла. Как так могло получиться? Он не находил ответа, но явно почувствовал, как по телу пробежала дрожь. У него уже начала зарождаться идея, но, чтобы удостовериться, ему требовалось сделать несколько анализов. Может быть, тело приняло позу эмбриона вовсе не из-за трупного окоченения.

У Эйнара участился пульс, в крови вскипел адреналин. Вытащив из нагрудного кармана гемостатический пинцет, он направил внимание на нижнюю часть торса, где, несмотря на худобу покойного, имелись жировые запасы. Скальпель легко вошел в плоть, и, сделав несколько хорошо продуманных разрезов, Эйнар пинцетом взял образец ткани величиной с кусок сахара.

Словно его подгоняли, Эйнар поспешил по коридору в лабораторию, где срезал очень тонкий кусок с биопсии, поместил его на середину стекла объектива, положил сверху покровное стекло и включил микроскоп.

Вскоре он убедился, что его подозрения верны. Он установил причину засохшей крови, почти неповрежденного тела и позы эмбриона. Но как это произошло, сказать не мог. Но это и не его дело. И, понятно, ему придется вскрыть грудную клетку и провести основательное обследование легких, прежде чем выйти к народу и забить в литавры. Но он нисколько не беспокоился, а наоборот, не сомневался в том, что Арне Грувессон опять совершил роковую ошибку и сделал неправильный вывод.

Наконец-то… У него словно упала гора с плеч, и он в прямом смысле слова почувствовал, как уголки губ больше не подчиняются закону тяготения. Наконец-то он заплетет свою первую косичку почти за два года.

Черно-белая фотография размером 180 на 135 сантиметров изображала джунгли мангровых деревьев, бесчисленные корни которых хаотично извивались по земле. К тому же покрытая свинцом рамка весила гораздо больше, чем казалось. Фабиан Риск мысленно молил, чтобы на этом они закончили, поднимая последнюю из трех фотографий серии и вешая ее на место.

Последний час поясница все больше давала о себе знать, и спазм грозил обернуться настоящим прострелом.

Но Фабиан не хотел портить настроение и говорить об этом Соне. Он здесь ради нее. Он сделал жене сюрприз, отпросившись с работы на весь день, чтобы помочь развесить работы на ее первой большой художественной выставке.

Правда, в самом маленьком из трех выставочных залов в доме культуры Дункера, но тем не менее. Это большое дело. После всех лет работы на износ и мучавших ее сомнений жена, наконец, получила шанс. Если все сложится, это будет настоящим прорывом, и с ее именем станут считаться. Поэтому Фабиану было совсем не трудно понять, как для нее важно, чтобы все было идеально вплоть до малейшей детали.

Но полицейские сирены, эхо которых раздалось между фасадами домов на Портовой площади, когда Фабиан вносил последние экспонаты, никак не оставляло его в покое, что красноречиво говорило о том, как спокойно было у него на работе. С помощью мобильного телефона он прослушал местные новости, которые передавали по радиостанции из Мальмё. В новостях рассказывали о безумной погоне по центру Хельсингборга, окончившейся тем, что один из водителей съехал с набережной в Северной гавани прямо в воду.

Когда спустя час была обнародована личность погибшего водителя, новость быстро добралась до вещающей на всю страну радиостанции «Эхо». Петер Брисе был, без сомнения, одной из самых ярких звезд на небосклоне компьютерных технологий. За последний год оборот его фирмы «Ка-Чинг» увеличился в несколько раз, и фирме предсказывали блестящее будущее, из-за чего Фабиану все произошедшее показалось еще более странным. К тому же он не мог понять, почему ни слова не сказали о водителе другой машины.

– Небольшой перекос в правую сторону.

Фабиан очнулся от Сониного голоса и поправил раму буквально на миллиметр.

– Нет, подожди, теперь слишком много.

Едва он успел дотронуться до рамы, как Соня воскликнула, что все превосходно, и отошла на середину выставочного зала. Там она сделала глубокий вдох и обвела взглядом всю экспозицию, так медленно, что Фабиан несколько раз сумел произнести свою молитву. Она оценивала развеску работ и различные энергетические поля далеко не в первый раз.