Заметив маленький льняной мешочек, который она хранила на груди, он стремительным движением выхватил его, поддев на кончик лезвия.

– Не-ет! Верни немедленно! Ты не посмеешь забрать это!

Разбойник прищурил глаза:

– Продолжайте, моя дорогая. Я весь внимание. Что же вы такого ценного храните в этом мешочке?

– Н-ничего. – Силвер плотно сжала губы. – Ничего, черт бы вас побрал.

Блэквуд нахмурился и прощупал ничем не примечательную добычу. Поднес мешочек к носу и понюхал.

– Лаванда? Благородный запах, но вряд ли он стоит того, чтобы...

– Верни его мне! – Силвер накинулась на него, намереваясь расцарапать его лицо, которое скрывала маска. – Это мое!

В ярости Силвер выбила мешочек у него из рук, и драгоценные семена, плод многолетней кропотливой селекции, высыпались на землю. Она остолбенела, лицо ее залила смертельная бледность.

– О нет! Только не это! Теперь они пропали. Этого просто не может быть!

На плантатора из Виргинии, с которым она встретилась этой ночью в Кингз-Линне, эти семена произвели такое впечатление, что он обещал лично приехать в Лэвиндер-Клоуз и сделать заказ. Он заплатил бы за них неплохие деньги, и ей удалось бы хоть отчасти расплатиться с кредиторами, которые не давали ей покоя со дня смерти отца. Силвер сумела рассчитаться с двумя из них, но с каждым месяцем положение ее становилось все сложнее.

А теперь все пропало. Семена рассыпались.

Ее золотисто-изумрудные глаза наполнились слезами.

– Они что, были настолько ценными? – нахмурился ее похититель. – Подарок на память от любимого? Или семейная реликвия?

Силвер обернулась к нему. Она рассердилась не на шутку.

– Конечно, они были ценными! Да что злодей вроде вас понимает в тяжком, кропотливом труде? Разве он может представить, каково это: гнуть спину под палящим солнцем или под холодной норфолкской изморосью?

Глаза разбойника блеснули.

– Вы мало знаете обо мне, моя дорогая.

– Ну а теперь все пропало, понимаете вы? И я никогда больше... – Силвер с трудом подавила рыдание и отвернулась, чтобы не видеть проницательного взгляда его янтарных глаз.

– Не убивайтесь, все не так уж и страшно.

«Нет, просто ужасно. Хуже некуда», – промелькнуло в голове у Силвер. Ей опять придется кормить кредиторов обещаниями. И рабочим тоже предстоит долго ждать, когда она им заплатит. А брату она теперь не сможет купить оборудование, необходимое для опытов.

Конечно же, можно попросить о помощи сэра Чарлза Миллбэнка. Он сам намекал на это во время своих нечастых визитов в Лэвиндер-Клоуз. И еще он давал понять, что она должна будет расплатиться за услугу собственным телом.

Нет, она никогда не попросит помощи у этого подонка! Да и у разбойника с большой дороги тоже!

Силвер потупилась и смахнула с глаз набежавшие слезы. Вдруг разбойник взял ее пальцами за подбородок и приподнял ее голову. Она зажмурилась, чтобы не встретиться с его необычным взглядом.

Блэквуд тем временем держал ее руки в своих и разглядывал ее загрубевшие рабочие ладони.

– Вы не перестаете удивлять меня, красавица, – прошептал ее похититель. – Похоже, вам и вправду приходилось гнуть спину и в холод, и в зной.

Он дотронулся губами до ее ладони. Его прикосновение обдало Силвер жаром.

– Значит, вы работаете на Сен-Клеров? Должно быть, они нещадно вас эксплуатируют, раз у вас такие мозоли. А костюм для верховой езды вы позаимствовали у вашей хозяйки, верно? Значит, поэтому вы так спешили домой: хотели успеть вернуться, прежде чем ваше воровство раскроется?

– Никакое это не воровство!

– Ну конечно же, нет. – Его полные губы сложились в легкую улыбку. – Обыкновенный заем.

Он вновь прикоснулся губами к чувствительной коже одного из ее пальчиков. Силвер пробрала дрожь. Что с ней происходит? Почему у нее так дрожат колени? Похититель притянул ее к себе и провел рукой по ее растрепанным каштановым волосам. Ей пора бежать! Нужно было добраться до дома, прежде чем...

– Скажите, как вас зовут? – спросил разбойник. В голосе его прозвучала легкая хрипотца. – Должен же я знать имя той, кому отныне принадлежит мое сердце.

Тон его был нежен, но одновременно в его голосе слышалось что-то темное, затаенное, какая-то неуемная жажда, отчего у Силвер затрепетало сердце.

– Силвер.

– Пардон?

От удивления она широко распахнула глаза:

– Вы француз?

Шрам на его губе блеснул при свете луны.

– У меня много имен и много национальностей, моя дорогая. Но почему вдруг именно Силвер – «серебро»?

– Потому что меня так зовут.

Больше она ему ничего не сказала. Пусть лучше считает ее простой служанкой – так безопаснее.

– Силвер, – медленно повторил он, словно пробуя звук ее имени на вкус. – Этого и следовало ожидать. У такого необычного создания должно быть из ряда вон выходящее имя. Мне почему-то кажется, что ваши глаза подходят к вашему имени.

На мгновение Сюзанна Сен-Клер забыла о своем подлом зяте, о бедности, из которой ей все никак не удавалось выбраться со дня смерти отца, даже о драгоценных семенах лаванды, рассыпавшихся на темную землю, настолько сильно было обаяние, излучаемое этим человеком.

Теперь она хорошо понимала, почему лорд Блэквуд, чье лицо скрывала маска, приобрел репутацию соблазнителя.

Хотя Силвер знала, что ей следовало бы спасаться бегством, она никак не могла заставить себя отнять руку, к которой прикасались его губы.

Впрочем, ей все равно не удалось бы убежать: в эту минуту она чувствовала себя так, будто ее ноги превратились в апельсиновое желе, которое вот-вот растает.

– А что, если я соберу лавандовые семена, которые вы столь высоко цените?

В ней вновь воскресла надежда.

– Правда? Вы хотите сказать, что могли бы это сделать?

– Ну, если вы меня очень попросите. Да и от небольшого вознаграждения я бы тоже не отказался.

– От какого еще вознаграждения? – Ее голос, негромкий от природы, стал еще тише. Она знала, что попытка переговоров с таким отъявленным злодеем чревата риском. Но сейчас она уже была готова на все.

От похитителя, очевидно, не ускользнула перемена в ее голосе, и глаза его заблестели еще ярче. Его тело напряглось, а пальцы еще глубже погрузились в ее теплые рыжеватые волосы. Больше всего сейчас ему хотелось стащить у нее с головы эту дурацкую шляпку для верховой езды, подмять ее под себя прямо на ночной вересковой пустоши, стащить с нее одежду и насладиться видом ее шелковистого тела.