Мой взгляд метнулся в уголок балкона, но другой пары там уже не было. Я не была уверена, когда они ушли. Но мне было все равно. Я потянулась назад, потирая его через брюки. Он был большим, твердым и обжигающе горячим. Я посмотрела вниз на его все еще ухмыляющиеся губы, теперь обхватившие мой сосок, сильно посасывая и посылая копье за копьем желания через мое тело. Его зубы вновь задели сосок. Я не имела понятия, что намек на боль может усилить мое возбуждение.

— Я так близко, — взмолилась я.

Он рывком поднялся, прикрыл мою грудь корсетом и взял меня за руку.

— Что ты делаешь? — спросила я, мой разум затуманился от желания.

— Веду тебя туда, где смогу заставить тебя кончить.

Я не стала протестовать.

Глава 3

Семья Константин построили пристань на своем озере, где на якорях пришвартовались золотые, причудливо украшенные гондолы. Они плыли по черной поверхности, освещенные множеством факелов и звездным ночным небом. От озера отходил узкий канал с арочным мостиком, напомнившим мне Венецию. Я не была уверена, как они всё это сделали. Я никогда не видела их сад при дневном свете, но сомневалась, что вся эта экстравагантность являлась частью этого.

Дарк привел меня к пристани. Эта часть сада, далекая от музыки и обеденного зала, была по большей части пустынна, а озеро необъятным. Еще одна пара скользила по маслянисто-черной поверхности.

— Это не очень приватное место, — прошептала я.

Дарк сверкнул зубами в хищной улыбке.

— Достаточно приватное.

Мое сердце забилось сильнее, и я задалась вопросом, что я делаю, следуя за этим неизвестным человеком в уединенную часть местности, где он с таким же успехом мог бы задушить меня до смерти.

Дарк помог мне забраться на ближайшую к нам гондолу и удержал меня на ногах, когда я опустилась на мягкое, обитое атласом место.

Лодка мягко покачивалась на воде, когда Дарк опустился рядом со мной.

— Ты дружишь с Константинами? — спросила я в тишине, пока Дарк отплывал от другой пары.

— Нет. Мы деловые знакомые. А ты, ты дружишь с Тинсли Константин?

— Нет, не дружу. Я знаю ее по светским раутам. Наши семьи аристократы, как ты уже догадался. Мои друзья не принадлежат к нашему кругу… — я заклевала носом, понимая, что выдаю слишком много.

— Хороший выбор. Ты никогда не найдешь здесь друзей.

Я посмотрела на него, удивленная его словами, которые отражали мои собственные мысли. Тени играли на его квадратной челюсти, и мне захотелось провести по ней языком.

— Интересно, что скрывается под маской? — пробормотал он.

— Да, но я рада, что не имею понятия. Предпочитаю анонимность.

— Позволяет тебе идти на риск, на который ты обычно не идешь, и продемонстрировать свое истинное лицо.

Я не успела ответить, как он повернулся ко мне и снова поцеловал. Мои губы тут же раскрылись, желая попробовать и почувствовать его на вкус. Он стянул с меня корсет и оторвался от нашего поцелуя, любуясь моей грудью. Мои соски торчали в прохладном ночном воздухе.

— Самые красивые соски, которые я когда-либо видел. — он наклонился, чтобы укусить и лизнуть мою грудь.

Мои глаза осматривали наше окружение, беспокоясь, что нас могут увидеть или услышать… потому что Дарк не молчал дегустируя мою грудь.

Дарк усмехнулся в мой сосок.

— Расслабься.

Я откинулась на мягкую спинку места. Дарк склонился надо мной, обхватив мою щеку. На секунду мне показалось, что он сдернет с меня маску, и часть меня захотела открыть ему свою истинную сущность, но это было бы глупо.

Дарк пододвинулся ближе, его губы коснулись моих, прежде чем он пососал мою нижнюю губу и снова погрузил свой язык в меня. Я едва могла сосредоточиться из-за пульсации между ног. Мои трусики полностью промокли от действий этого таинственного незнакомца.

— Дарк, — выдавила я.

Поцелуй Дарка оставил меня бездыханной и дезориентированной.

— Я изголодался по твоей сладости, Джиджи, — прорычал он мне на ухо.

— Я не люблю кровопускание, — сказала я.

Его язык прошелся по внешнему краю моего уха.

— Я говорю не о такой сладости, моя дорогая. Я говорю о том сладком соке, который капает из тебя, пока мы ведём диалог.

Из его опасных уст фраза «моя дорогая» прозвучала как угроза.

Тепло затопило мое тело, когда до меня дошел смысл его слов.

Я еще не была официально помолвлена, даже если «Да» было обязательным. Это был даже не мой выбор. Мистер Чанлер мог бы купить мою руку и сердце, но он не получит ни одного из этих проклятых первых опытов.

Дарк поднялся, легко удерживая равновесие на качающейся лодке. Он опустился на колени у моих ног и схватил подол моего широкого платья. Я прикрыла свои обнаженные груди руками, будто защита моей скромности все еще являлась вариантом в этот момент. Я прикусила губу, когда он прижался горячим, влажным поцелуем к моей лодыжке, прежде чем проследовал вверх по моей икре, его голова исчезла под моей юбкой. Его рога поддерживали ткань, и на какое-то безумное мгновение я подумала, не потому ли он выбрал свою маску. Вскоре его спина тоже исчезла под юбкой платья. Я больше не могла его видеть. Но могла слышать… и, Боже, чувствовать его.

Его палец коснулся моих мокрых трусиков, прежде чем он отодвинул их в сторону, оставляя меня обнаженной. Никакого смущения не последовало. Это была ночь для наслаждений, ночь без сожалений. Я больше никогда его не увижу. Его дыхание скользнуло по моей распухшей плоти, и он глубоко вздохнул.

Я вцепилась пальцами в лодку, держась за гладкое дерево в молчаливом ожидании. Его пальцы зацепились за мой пояс, и он стянул с меня трусики. Я подняла ноги, чтобы он мог их сбросить.

— Твоя киска божественно пахнет. Жаль, что я не могу увидеть ее во всей красе. Но сейчас я собираюсь полакомиться тобой.

И он устроил пир. Его язык прошелся по моему входу, погружаясь между моих половых губ, пробуя меня на вкус. Он лизал меня, как мороженое, с удовольствием, томно. Он не касался моего клитора дегустируя меня. Тем не менее, дразнящее прикосновение его языка к моей чувствительной плоти приближало меня все ближе и ближе к освобождению. Я много раз прикасалась к себе и даже иногда трогала себя пальцами, но это было что-то совсем иное.

Я начала работать над сосками, чего никогда раньше не делала, но теперь каждое движение моих пальцев увеличивало мою похоть. Каждый сантиметр моей кожи был сверхчувствителен. Мое