во двор погулять, познакомиться с девочками и поиграть вместе, но Лиля не хотела – улица, двор, незнакомые дети, это тревожило. Да и знакомиться она не умела. Несколько раз тёть Надя брала её с собой в Городской Сад, они гуляли по аллеям среди лип и цветущих газонов, катались на воздушных каруселях, ели эскимо, было так радостно! Однажды ходили в кинотеатр Вулкан. Шли под зонтиками, был весёлый и свежий летний дождь, сердце замирало от предчувствия чего-то необычного, загадочного, что бывает только в кино, такая редкость и счастье! Смотрели «Парижские тайны», этот фильм потряс Лилю! Она влюбилась в главного героя, Рудольфа де Сомбрея, и в игравшего его Жана Море. Это была её первая сильная любовь. А потом опять была дача. Домик на этот раз снимали в маленькой деревушке под Калинином. Полчаса на электричке. Бабушка и тёть Надя спали в дальней комнате, а мама, папа, и они с Лёней – в большой, проходной. Родители – на большом деревянном топчане возле стены, а Лиля с братиком на раскладушках. Весь день семья гуляла по лесу, собирала грибы и ягоды, их было много! А в жару загорали и купались. Вечером все играли в домино. А потом расходились по своим комнатам спать. Ночью слышалась с топчана какая-то возня, стоны, шёпот: «Викуся», «Бертик», «Девочка моя», «Мальчик мой», сопение, и всякие странные запахи. Лиле было стыдно и противно. И она напросилась спать в бабушкину комнату. Там ей стало уютно.

Однажды тёть Надя уехала в Калинин – ей надо было принимать экзамены в музыкальной школе. Лиля очень скучала. Она каждый день ходила на станцию встречать, почти бегом – три километра лесом. С электрички шла толпа людей с сумками. Лиля разочарованно, горестно стояла на станции и всё ждала. А тётушки всё не было. Вернулась она неожиданно, и привезла бадминтон: несколько ракеток и воланов. Это было чудо! Ракетки такие тяжёлые, с кожаными ручками, а воланы воздушные! Играли всей семьёй. Лиля с папой, мама с бабушкой, тёть Надя с Лёней. Сначала плохо получалось, Лиля никак не могла попасть по волану, и папа кричал на неё:

– Косорукая, целься лучше! Смотри на волан сквозь сетку, наводи точнее, и бей с размаху! Дура, прыгай, беги, вон волан, бей! Ну же, идиотка!

Потом стало немножко получаться. Игра захватывала. Когда поднимался ветер, в воланы вставляли шишки, чтоб утяжелить. Шишек кругом валялось множество.

Рано утром тёть Надя ездила на велосипеде в соседнюю деревню, и покупала там парное молоко, яйца, и зелень. Иногда удавалось купить курицу.

Однажды папа отправился в Москву по делам. У него вышла книга стихов, надо было забрать гонорар. Его долго не было, и мама ходила на станцию вызванивать его. Она поняла, что муж загулял. Она слала грозные телеграммы. И тоже уехала. Недели через две они вернулись с двухколёсными велосипедами для детей. Синий «Орлёнок» с рамой был для Лёни, а зелёная «Ласточка» без рамы – для Лили. Вот счастье-то было! Тёть Надя учила их кататься. А потом они гоняли по всей деревне, по лесным дорожкам, ездили и в соседние сёла, съезжали с крутых горок, ветер бил в лицо, дух захватывало, они мчались, бешено крутя педали, сердце замирало от восторга!

В конце лета была сильная жара. Она не прекратилась и в сентябре, поэтому родители не захотели возвращаться в Москву, и Лиле пришлось прогулять школу. Целыми днями семья загорала и купалась. Папа куда-то уплыл и исчез. Мама, бабушка и тёть Надя запаниковали, стали бегать по берегу и звать его. Напрасно. Его всё нет и нет. Пришла мысль, что он утонул, но сказать это никто не решался. Вдруг бабушка увидела посреди реки лодку. В ней был папа с какой-то девушкой. Папа то и дело отпускал вёсла и, размахивая руками, что-то с жаром говорил ей. Видимо, читал свои стихи. Мама страшно возмутилась и начала кричать ему, но он налёг на вёсла и уплыл. А потом приплыл по реке сам, без лодки, и сказал, что мама видела не его, ей показалось, а он просто устал и уснул на другом берегу. Переплыл туда, выбился из сил, и спал.

Это было долгое лето. Они жили на даче, пока жара не кончилась. В гости приехала мамина двоюродная сестра тётя Маша с мужем дядей Витей. Все уселись за деревянным столом во дворе под яблоней. Ели суп из белых грибов, горячий и ароматный, поджарку из лисичек с хрустящей картошкой, её женщины запивали вином, а мужчины – водкой. Потом был чай с тортом, который испекла тёть Надя. Очень всё вкусно! После обеда все пошли в дом смотреть мамины новые летние платья – их ей сшили в писательском ателье (Лиля забыла слово Литфонд, помнила только смысл). А Лёнечку посадили за этим столом во дворе рисовать. Он принялся изображать лошадь. У него хорошо получалось, прямо как на картинах Пиросмани. Только ноги у лошади сгибались в коленях по-человечьи. Папа подошёл, посмотрел, и сказал:

– Не так. Ноги не правильно. Изгиб у коней в другую сторону. Исправь.

Но Лёнечка заупрямился. Папа стёр часть ног и поправил. Лёня стёр и восстановил. Тогда папа выдернул его из-за стола, швырнул на траву и стал пинать ногами, словно это футбольный мяч. Лиля замерла и с ужасом смотрела, как папа убивает Лёню. Тут из деревянного туалета в конце двора вышел дядя Витя. Он увидел это, подскочил к папе и двинул его кулаком так, что тот отлетел. Лиля помчалась в дом рассказывать, что случилось, но её никто не слушал. Мама не обратила никакого внимания. Все были увлечены нарядами и разговорами.

Вернулись в Москву в конце сентября. В школе Лилю очень ругали и не поверили, что она прогуляла из-за родителей. Их вызвали в школу, но они не пошли. Тогда учительница позвонила им. Мама сразу же передала трубку папе, а он сказал, что ничего не знал о прогулах дочери, что Лиля лживый и сложный ребёнок, и что он накажет её. Лиля беззвучно возмутилась. Ей было очень обидно и странно, что папа с мамой такие вруны. А может, все взрослые такие, кроме бабушки и тёть Нади? – подумала она.

Вечером все ужинали макаронами и крепким ароматным чаем «три слона». Чай пили без сахара – папа так велел, он сказал, что сахар это белый яд, сладкий стрихнин. Родители без конца разговаривали друг с другом, говорили, какие они сами талантливые, и какие все остальные графоманы. Особенно ругали