– А где Зухос сейчас? – спросил Сергий.

– Вероятно, в Александрии, – ответил примипил, выходя в обширный перистиль. Посреди перистиля сох старый мраморный фонтан, из зарослей сорной травы, вымахавшей по пояс, торчали статуи.

– Вероятно? Или точно?

– Точно о Зухосе говорить нельзя! Но на днях мы нашли мертвого стражника в квартале Ракотида. Молодой, здоровый парень, ни царапины на теле, ни малого следа яда, а лицо такое… Будто перед смертью он увидал целый легион «отвращающих лица» – злых демонов ночи! Так убивает Зухос… Располагайтесь! – показал кентурион на комнаты, выходившие во двор. – Можете занимать любую.

Он подал знак своим дюжим бойцам, и направился к выходу. Замешкавшись, примипил повернулся к Сергию, и неуверенно сказал:

– Я второй год пытаюсь заполучить портрет Зухоса, но местные художники боятся изображать «Крокодила». Все, что я знаю, – Зухос высок и статен, волосы на голове он начисто сбривает, как местные жрецы. Кожа бледная, нос хрящеватый, с горбинкой, глаза большие, а ресницы по-женски густые. Уши оттопыренные. Голос у Зухоса красивый, глубокий, а походка… Он не ходит, а ступает, являя себя… – Сезий Турпион вздохнул: – Описание это добыто целой чередой смертей. Наши парни, умирая, передавали по цепочке одну черту Зухоса за другой…

– А особые приметы у «Крокодила» имеются? – спросил Сергий. – Ну, там, родинки, шрамы…

Сезий оживился.

– Насчет шрамов не осведомлен, а родинка у Зухоса есть! Большая, слева на шее, похожа на косую звезду.

– И последний вопрос. С чего начать наши поиски? Что бы ты сам взял за отправную точку?

Сезий ненадолго задумался, и выговорил:

– Я бы начал с храма Сераписа и с Мусейона… И там, и там у Зухоса хватает сторонников. В Серапейоне – это египтяне-фанатики, а в Мусейоне – ученые эллины. Эти спят и видят, как власть в Египте вернется к царю из рода Птолемеев. Они согласны терпеть даже фараона Зухоса, лишь бы не мы правили Египтом. Не любят «грэкусы» Рим! Ну, ладно, пошел я…

– Можно вопрос? – влез Эдик. – А чего ж вы сами, коли знаете, где искать, не схватили этого крокодила за хвост?

Примипил покраснел.

– Уже двадцать человек из кентурии, – сказал он со злостью, – я проводил в александрийский Некрополь! Все они погибли, исполняя мой приказ – взять Зухоса живым или мертвым.

– Лучше мертвым, – сказал Сергий примирительно, и показал Эдику кулак.

– Что да, то да… – буркнул примипил и попрощался: – Вале!

– Вале… – молвил Роксолан задумчиво, и глянул на Искандера. Тот понял его мысль, и ухмыльнулся.

– Я – «грэкус» толерантный. Рим уважаю!

– Ладно, «грэкус», становись в строй, послужим Империи!

– Устроим сафари на крокодила! – кровожадно потер руки Эдуардус Сармат.

Внимательно оглядевшись, Сергий прошел в Алебастровый зал дворца – чего скромничать. Чертог сиял. Все стены его были облицованы белым алебастром – талантливый резец изобразил на их сияющей поверхности сцены из эллинских мифов. Легкие колонны из черного мрамора поддерживали потолок и упирались в мозаичный пол, выложенный картинками на тему амурных отношений Психеи и Аполлона.

– Сделаем так, – сказал Лобанов. – Ты, Уахенеб, отправишься в храм Сераписа. Больше просто некому. Мы-то по-египетски ни «бэ», ни «мэ», ни «кукареку». Устроишься там кем-нибудь, чтобы везде можно было лазать…

– Понял, – серьезно сказал Фиванец. – Что я должен делать?

– Смотреть и слушать! Вычислять подозрительных. Следить за ними. Обращать внимание на любые странности.

– Понял, – по-прежнему серьезно повторил Уахенеб.

– В помощь тебе даю Кадмара.

– Только я языка не знаю! – предупредил галл.

– Твоя задача – ходить за Уахенебом и беречь его от неприятных встреч.

– Это можно, – успокоился сын Каста.

– Я с Искандером займусь Мусейоном, – продолжил Лобанов, оборачиваясь к остальным, – а вам придется побегать по городу! Гефестаю с Эдиком я поручаю Брухейон. Это здесь, ближе к центру, богатый район. А Регебал с Акуном пусть прошвырнутся по Дромосу – так тутошняя главная улица зовется. Задача у всех одна – разведка!

– Найти и обезвредить! – произнес Эдик мужественным голосом, уворачиваясь от Сергиева тумака.

2. Александрия, Брухейон, Цезареум

Квинт Раммий Марциал не считал себя самым умным, и весьма смутно понимал, отчего именно ему Адриан оказал такую милость – удостоил повязок префекта Египта. Но был рад оказанному доверию и вовсю наслаждался преимуществами своего положения. Взять, хотя бы, место его жительства – Цезареум, выстроенный Клеопатрой. Это же огромный дворец, достойный самого принцепса! Одни пропилеи чего стоят. И как дивно сопряжены стили, египетский и эллинский, как выдержаны пропорции! Входишь – и чувствуешь, будто у тебя венец на голове… Или, к примеру, богатые купцы. Он только одного и помнит по имени – Саргона, хитромудрого финикийца. А сколько их уже перебывало в приемных? Сколько золотых статеров ими всеми отсыпано под шепоток: «Исключительно в знак уважения… Ради дружбы с таким большим человеком… Это не жертва, это залог общего преуспеяния…»

Юпитер Всеблагой! Он им даже не подмигивал, виду не подавал. Эти богатеи сами несли ему золото. Но Квинт может честно и прямо смотреть всем им в глаза, ибо не должен никому ни асса. Купцы платили за поблажки?.. Они их получили. И все довольны, и вся деловая Александрия зауважала нового префекта, поскольку убедилась: Марциал чтит обоюдность великого принципа «Ты мне, я тебе»! Чтит и не нарушает сего неписаного закона.

Потому и на душе у него легко… Квинт Раммий Марциал – коренастый, плотный мужчина с коротко стриженными волосами на шишковатой голове – подошел к бронзовому этрусскому зеркалу. Повернулся левой щекой, повернулся правой. Хм… А неплохо бреет этот новый цирюльник, как его… Пандион! «Грэкус», но толк знает. Всё римские порядки нахваливает, а о соплеменниках своих отзывается с легким презрением – дескать, статуи ваять научились, но к искусству закона, к искусствам мира и войны даже не приблизились. И разве он не прав? Вот она, Александрия! И кому принадлежит эта вотчина эллинов, иудеев и египтян?.. Риму! Великий македонец расширил пределы Эллады до самой Индии, а толку? Раскокали эллины империю, как вазу, на мелкие кусочки. Как ткань драгоценную, на лоскутья извели. А почему? А потому, что болтуны они, и больше никто! Лодыри изнеженные и мужеложцы – правильно Пандион говорит. Не-ет, только Рим достоин владеть миром! Ибо золотом скрепляет то, что завоевано железом.

Префект перешел к окну и раздвинул полупрозрачные занавеси. Александрия… Город достославный, город прекрасный, город порочный. Здесь по одним и тем же улицам прогуливаются ученейшие мужи, отрицающие богов, и пророки всех мыслимых вер, искуснейшие шлюхи и нецелованные девственницы. Город тайн, город сокровищ, город лиходеев…