— А ты мог следить? — взвизгнула она.

— Нет. — Он закатил глаза, словно она ляпнула глупость.

— И я должна тебе верить? — Она усмехнулась.

— Верить мне или нет, решай сама. Если ты захочешь уйти, я отпущу тебя. Только не на моей машине, — прибавил он, предупреждающе показывая на нее пальцем. — Но если ты уйдешь, ты привлечешь много внимания, причем негативного. Ты будешь в опасности.

Она сжала кулак и осторожно спросила:

— Чего ты хочешь?

— Чтобы ты вышла из тени. — Он равнодушно улыбнулся, указывая на раненое колено. — Я замешан в твоем исчезновении, Бьянка. И я должен быть оправдан.

Неужели на него напали из-за нее? Бьянке стало не по себе.

— Каким образом ты замешан?

— Ты оставила свой багаж у консьержа в отеле, в котором я остановился. В итоге твой… Трой Аккерли — твой жених?

— Бывший, — уточнила она и почувствовала пустоту в душе. Она не видела глаз Эверетта при тусклом освещении, но подозревала, что они стали холодными и суровыми. Его голос точно был таким.

— Я сомневаюсь, что он смирился с вашим расставанием. Он все еще считает, что ты принадлежишь ему. — Эверетт скривил губы. — Его люди донимали меня, желая узнать, где ты находишься.

Она с такой силой сжала пальцами край автомобильной дверцы, что, должно быть, погнула металл.

— Ты… — Ее язык распух, у нее закружилась голова.

Она не могла винить его за то, что он рассказал о ее местонахождении, но от ужаса на ее глазах выступили слезы. Она посмотрела на широкие двери гаража, мысленно планируя маршрут.

Ей гораздо безопаснее спровоцировать гнев Эверетта, угоняя его машину, чем рассердить Троя, когда он догонит ее. Ей определенно понадобится защита, если это произойдет.

— Я не малолетка, Бьянка! — возмутился Эверетт. — Конечно, я не сказал им, где ты.

— Но… — Она посмотрела на его забинтованное колено. — У тебя все нормально? Это перелом?

— Ушиб. Это пройдет. Мужчины, которые напали на меня, пострадали гораздо сильнее.

Эверетт отбился от них. Бьянке не следует считать это чем-то сексуальным. Насилием не решишь проблем. Но она разрывалась между тревогой за Эверетта и чувством вины за то, что на него напали из-за нее.

— Если они решат, что мы с тобой вместе, они придут к тебе домой, — сказала она, от страха кровь застыла в ее жилах.

— Все мои дома принадлежат компаниям. Клоуну Аккерли потребовалось шесть месяцев, чтобы установить через твой оставленный багаж и регистраторов отеля, что мы летели одним рейсом. Меня не волнует, если они найдут нас в ближайшее время, но они стали меня бесить. Они пытаются обвинить меня в том, чего я не делал. Нам с тобой нужно спланировать, как ты выйдешь из тени, а они отвяжутся от меня.

Запаниковав при одной мысли об этом, она резко покачала головой:

— Я не могу выйти из тени.

Глава 2

Бьянка ждала возражений, но Эверетт молча стоял на своем, будто все обсуждения заранее отвергались. Кроме того, у него появилась возможность неторопливо разглядеть Бьянку, словно смакуя элитный коньяк. Отсутствие макияжа подчеркивало нежные черты ее лица. А ее губы… Она кусала нижнюю губу, и ему захотелось поцеловать ее, нарушив полугодовое воздержание.

Он жаждал прикоснуться к ней. Ее бесформенная футболка и короткие шорты были соблазнительнее французского белья, и у Эверетта зачесались ладони. Ее длинные ноги были гладкими и мягкими. Она была загадочной и бесконечно чувственной. Вот почему он позволил желанию взять верх над разумом, пригласил ее на ужин и переспал с ней вопреки здравомыслию.

Нет. Он должен быть честен с самим собой. Он рискнул увидеться с ней. Вместо того, чтобы прислушаться к своему чутью, он высокомерно решил, что справится с любыми последствиями их совместной ночи…

Как только Бьянка заговорила тише и опустила глаза, а потом Эверетт случайно задел ступней ее ногу, она посмотрела на него в упор, и оба задрожали от предвкушения. Облизнувшись, она, заикаясь, с трудом ответила на его самый безобидный вопрос.

Он хотел знать, заказывать ли десерт.

Он спросил, не замерзла ли Бьянка.

В ответ на его последний вопрос у нее напряглись соски. Она не могла притворяться и подделать явный физический признак возбуждения.

Кровь бурлила в жилах Эверетта, он наблюдал за Бьянкой с очарованием и осторожностью, словно за тигрицей, которая может напасть на него.

Она заинтриговала его, то смеясь, то задумываясь, то размышляя о своем будущем.

— У меня проблемы с работой, — заявила Бьянка. — Я только что расторгла помолвку, мой жених был моим боссом. Я начинаю новую жизнь.

Эверетт уже собрал о ней сведения и знал, где она работает. Не желая задерживаться на удручающей теме, он попросил принести десерт.

После они, держась за руки, пошли на пляж. Они целовались под лунным светом, он поглаживал руками ее спину и бедра, распаляя желание. Он пригласил ее в свой номер, и она согласилась провести с ним ночь.

Через несколько дней ее фото и имя попали в заголовки газет, чему Эверетт почти не удивился. Он злился на себя и считал себя глупым, задаваясь вопросом, почему его так ловко провели.

Хотя Бьянка не похожа на мошенницу. Ничто в ее прошлом не намекало на то, что она могла обмануть его. Он волновался за нее. Она — женщина с ограниченными ресурсами, которая борется с хорошо финансируемой коррупционной системой. Он не мог не помочь ей, несмотря на то, что покинул мрачный мир шпионажа, потому что больше не отвечал за жизни других людей.

Он приютил ее в Майами, а сам остался в Нью-Йорке, собирая информацию о Моррисе и Аккерли, чтобы лучше понять, что происходит.

Он постоянно думал о Бьянке, как бы ни старался ее забыть.

А вчера на него напали в переулке, и он боролся за свою жизнь. И за жизнь Бьянки. Эверетт боялся за нее и облегченно вздохнул только после того, как убедился, что она в безопасности.

Теперь, когда он знает, что она цела и невредима, ему надо добиться, чтобы она восстановила его доброе имя, и расстаться с ней. Его сердце сжалось от этой мысли, но он запретил себе раскисать.

— Мне надо?… — Она скрестила руки на груди и ссутулилась. — Я хорошо делаю пресс-релизы. — Она подняла голову. — Я могу заявить, что не знаю тебя.

Выражение ее лица было искренним, словно она внесла по-настоящему дельное предложение. Он фыркнул.

— Это правда, — принялась оправдываться она и сильнее покраснела. Опустив голову и скривив губы,