Имея богатый опыт общения с разными деятелями, начиная от мелких рыбешек и заканчивая акулами шоу-бизнеса, промоутерами, галерейщиками, коллекционерами, Ван решил обнаружить свой интерес к мечу императора открыто. И сделал звонок нужному человеку. Он рассуждал, что прослышав о нем, как о покупателе, к нему рано или поздно, «приплывет» и продавец. Может быть один, а может и с кем-то еще. Такая у него сложилась репутация. Если Вану что-то стало интересно, это становится интересно многим. А то, что об этом сразу станет известно в ФСБ, он и не сомневался ни секунды. Ну и пусть, это может оказаться ему даже на руку.

Япония. Апрель, 1939 год

…Заказ на изготовление нового меча мастеру Акихире Мияири привез теплым весенним днем, когда цветы на сливе и сакуре уже распустились, специальный человек из императорской канцелярии. Правда, приехал он в третьем часу пополудни на обычном такси, и это выдавало его ранг в иерархии. Одет молодой чиновник был неброско, в серый костюм традиционного европейского покроя, а самым приметным предметом у него был черный кожаный портфель с двумя красивыми замками. И хотя он был из канцелярии Хирохито, но все-таки лишь курьером.

Чиновник старался держаться как можно более многозначительно, словно письмо, которое он привез – самое важное, и его значение для хода событий в империи бесценно. На вид ему было не больше тридцати лет, невысокого роста, черные длинные волосы, но лицо светлое – наверное, северянин, или родители с севера. А так как на нем не было военной формы, да и приехал он в одиночку, то можно было понять, что письмо не содержит какой-либо особой тайны.

После того, как курьер представился крепышу – подмастерью, открывшему дверь, его проводили в жилой дом, рядом с которым была пристроена кузница. В доме его пригласили в комнату, где семья мастера обычно обедала, а еще там стоял стол, сидя за которым Акихира обычно читал старые книги и иногда делал свои записи в большом блокноте – тетради. Но назвать его «письменным столом» было нельзя – все-таки мастер был в большей степени кузнецом, чем ученым.

* * *

Большие часы в восьмигранном, скорее всего дубовом корпусе, висевшие над аркой в конце коридора, показывали, что до двадцати трех оставалось еще почти пять минут. Дверь в нужный кабинет была приоткрыта, и Рудольф Соболевский решился ее тронуть. Есть такие начальники, которые считают, что сотрудник пришел вовремя, если он появился минут за пять до указанного срока. Опоздание же на пять минут или просто отменяет встречу, или сулит выговор. Дежурный офицер в приемной говорил по телефону. Он узнал Соболевского и вопросительно кивнул на часы.

– Доложишь!? – попросил Соболевский.

– Хорошо, – кивнул офицер. – Перезвоню, – сказал офицер кому-то, завершая разговор, положил трубку на аппарат и пошел к внутренней двери в кабинет, не слишком плотно прикрыв ее за собой.

– Подполковник Соболевский прибыл! Как всегда! – доложил он, произнеся вторую фразу чуть-чуть иронично. Майор был знакомый, и легкое нарушение субординации при таких обстоятельствах было вполне допустимо. – Проходите! – пригласил он Рудольфа.

– Заходи! И проходи, – подняв голову от раскрытой папки на столе, спокойным голосом сказал Анатолий Павлович Гнап. – Присаживайся.

Начальник Управления был в «цивильном» – пиджак висел на спинке рабочего кресла, воротник рубашки был расстегнут. Хотя все знали, что в шкафу у него висят не только свежая сорочка и пара галстуков, а еще и недавно сшитая новенькая генеральская форма с орденскими планками на кителе. Но сейчас она не требовалась.

Стол освещала настольная лампа под зеленым стеклянным абажуром. У нее было широкое основание, которое занимало немало места, но хозяина это не смущало. Чернильный прибор, наоборот, был небольшим, а в металлическом стакане из какого-то оловянного сплава с барельефами кремлевской стены стояло несколько цветных и простых карандашей. Все они были очинены и грифели торчали, как пики своими остриями вверх.

Сначала Анатолий Павлович закрыл свою папку с каким-то делом, аккуратно завязал тесемки и, выдвинув верхний ящик стола, спрятал её.

Затем взял с угла обычную коричневую канцелярскую папку с приклеенной на обложке стандартной инструкцией по хранению документов, также аккуратно развязал тесемочки, раскрыл ее, достал несколько страниц, но не стал их читать.

– Ты как, отдохнул после Варшавы? – вопрос был скорее риторическим.

– Вполне. Так что готовлюсь к новым заданиям.

* * *

Рудольф был сброшен с парашютом 13 сентября 1944 года с заданием проникнуть в Варшаву и выяснить, кто на самом деле стоит за восстанием, и попытаться встретиться с генералом Бур-Коморовским. Бур, которому сообщили об офицере от Рокоссовского – такой была «легенда» Соболевского, – встретиться с ним не пожелал. Зато Рудольф узнал от проверенных людей, что Коморовский уже установил контакт с гитлеровцами и согласует свои действия с ними. Соваться к нему становилось чересчур опасно. Он встретился с несколькими офицерами, с кем-то из варшавян – участников восстания и составил картину событий в целом. Отправил шифровку в Центр, объясняя, почему возвращается. Что делать, иногда приходится отправлять в Центр и неприятную информацию, но и самому большому начальству лучше знать правду, чем заблуждаться. Из Варшавы Рудольф выбрался через пригороды, пару раз попал под обстрел, но, к счастью, не снайперский.

Задание он выполнил, информация оказалась очень важной и была доложена на самый «верх», так как имела не только военное, но и политическое значение. Сталин поручил подготовить письма Черчиллю и Рузвельту, довольно язвительные, но справедливые. А подполковника Соболевского представили к ордену и начали заполнять документы на представление к новому званию. Информация, привезенная из Варшавы, избавила Красную армию от бессмысленных потерь, которые были бы неизбежны, когда усталые от длительных боев бойцы должны кидаться в неподготовленное наступление.

Разумеется, у Гнапа и Соболевского были отношения начальника и подчиненного, генерал-майора и подполковника – представление на полковника пока проходило по инстанциям, – но еще и товарищеские, которые появляются после нескольких лет совместной работы, где приказами не так много решается, а успех достигается объединенными усилиями.

– Хорошо. Английский не забыл? – поинтересовался начальник.

– Надо подтянуть, давно не практиковался, – откровенно признался Рудольф.

– Подтянешь… Мы хотим направить тебя в Китай, вернее, в Манчжурию.

– А в Европе ничего нет? – таким вопросом Рудольф то ли попытался пошутить, то ли высказать свое желание о будущем задании. – С китайским языком у меня совсем плохо, за три месяца не осилю.

– Шутишь? Для сотрудника твоего уровня и класса – сейчас в Европе дела нет. Есть такое мнение, что надо тебя сориентировать на работу по манчжурскому императору Пу И. Ситуация так сложилась, что в Ялте Рузвельт упросил Сталина, чтобы мы объявили войну Японии. Мы, конечно, не хотели лезть в эту историю, все-таки японцы в сорок первом нас не трогали. Но, не нам с тобой обсуждать такие решения… Вот некоторые документы, читай, думай. Послезавтра поговорим.