Копна волос. Белокурая копна волос. Взвилась злость.

Сидящая фигура. Все непонятно.

Четырехлистный клевер. И внезапно кровавый взрыв. Насилие и кровь. Дом наполнился болью. Повсюду пулевые отверстия. В полу. Следы от пуль в полу.

Сидящая фигура. Женщина. Тишина.

Потом показался подвал, темная подвальная лестница. Он был не в силах спуститься по ней. Мозг воспротивился.

Закружились воспоминания, но он понятия не имел, откуда они. Два человека, еще дальше, как будто он смотрит на них с большого расстояния. И в пространстве, и во времени. Сначала они пришли, потом сидели неподвижно, очень близко друг к другу.

Бешено завертелись.

Возможно, это было в действительности: луна выбралась из-за облака, освещая медленно падающие снежинки. Они не неслись навстречу лобовому стеклу, а танцевали. И можно было проследить за каждой из них, равнодушных и к времени, и к скорости.

Никакой скорости и не существовало. Она была внутри него и больше нигде. А там все двигалось очень быстро.

Непостижимая расплывчатость воспоминаний – всё ускользало. Как только он надеялся ухватить картинку, она ускользала.

Снова два человека, большой и маленький. Тандем. Он заставил себя удержать их, хотя они двигались к столу. Большим был он сам, это был Сэм Бергер, а рядом с ним находилась женщина. Но она была не белокурой, а темноволосой, довольно невысокой, со стрижкой «каре». Он тщетно пытался вспомнить имя. Дезире?

Да, точно, и совсем не точно. Другое имя, может быть, прозвище? Да. Ди. Вроде бы так? И вдруг он увидел их со стороны, Сэма и Ди, тандем.

Полицейские.

Потом они сидели по одну сторону стола в допрос-ной. Сэм слева, Ди справа. Росенквист. Дезире Росенквист.

Он видел свое выражение лица, мрачное, угрюмое. Он видел лицо Ди, подбадривающую улыбку. Хороший полицейский, плохой полицейский. Он видел насмешливый жест Сэма Бергера.

Было три женщины. Одна из них неподвижно сидела на стуле в комнате без мебели, где дождь барабанил по оконному стеклу и где на полу были кровь и дыры от пуль.

Или их было четыре?

Или еще больше?

И тут все пропало.

Резко. Как будто переживший сотрясение мозг с непривычки выключился, получив передозировку впечатлений.

Он сделал шаг вбок. Капельница зазвенела. Кожа вокруг ран, в которых торчала иголка, натянулась. Он рассмотрел пластырь на руке. Кажется, ничего не произошло. Он подождал. Наконец, капля прозрачной жидкости просочилась через маленькое отверстие в пластыре.

Его изобретение все еще работало.

Он повернулся и оглядел комнату. На полу за ним остался след. Но не кровавый, а из нескольких прозрачных капель жидкости. След из капель. След из лекарства. Он надеялся, что они высохнут раньше, чем в его комнату снова наведается кто-то из персонала.

Пошатываясь, он подошел к постели. Там лежала подушка без наволочки, с расплывшимся пятном крови. Он потрогал его. Пятно оказалось по-прежнему мокрым. Он положил наволочку рядом и решил подождать и надеть ее, только когда кровь подсохнет.

Чтобы не оставлять после себя следов. Кровавых следов.

Он обогнул кровать и вернулся к исходной точке. Сел на край койки, потом закинул на нее ноги и лег на спину, ровно.

Взгляд уперся в потолок. Нервно пульсирующий свет, а за ним совершенная белизна. И все же на потолке имелось немало знаков. Знаков, которые начинали напоминать воспоминания.

Ему нужно сделать перерыв. Снова опустошить мозг, положить его на подзарядку. А потом он должен начать вспоминать.

По-настоящему вспоминать.

4

Пятница, 13 ноября, 07:33

В комнате не было окон. Зато полно людей. И еще больше мониторов. Было похоже, что она находится в подземелье. Во всяком случае, ниже уровня улицы.

В одном углу этой большой комнаты, где кипела какая-то лихорадочная деятельность, немного обособленно сидели два человека. Они сидели по разные стороны письменного стола и видели лица друг друга не чаще, чем экран монитора. Одному из двоих приходилось сидеть лицом к стене, и они делали это по очереди, потому что оба предпочитали видеть всю комнату целиком.

Рослый мужчина, который на этой неделе вытащил несчастливый жребий и сидел, уткнувшись взглядом в стену, посмотрел на дешевые дайверские часы на мощном запястье. Словно он только что вынырнул на поверхность и решил проверить, как долго удалось задерживать дыхание. Он сделал пару глубоких вдохов и снова нырнул. Глубоко в море, которым в его случае был компьютер.

Рядом с монитором стояла латунная табличка, гласившая, что имя мужчины – Рой Гран.

С другой стороны стола на него бросили быстрый взгляд. Ни один из двоих не хотел в этом признаваться, но между ними постоянно происходила борьба за то, кто первый получит повышение и будет включен в так называемые «внутренние ресурсы».

А пока они оставались «внешними».

Рядом с монитором, повернутым к стене, находилась такая же латунная табличка, только с другим именем: Кент Дёёс. И теперь Кент Дёёс вперился в экран, на котором в строку поиска были вписаны приблизительно те же слова, что у Роя Грана. Надо проверить, не появилось ли чего нового.

Как обычно, поиски давались нелегко. Если кто-нибудь из разыскиваемых вопреки ожиданиям объявится в публичной сфере, это случится исключительно по ошибке. И Рой с Кентом искали именно ошибку такого рода: использование банковской карты, выход в Интернет, любого рода промах с использованием имени.

Кент Дёёс подумал о Молли Блум.

Рой и Кент работали с ней, и она производила на них сильное впечатление. Она бы никогда не допустила подобной ошибки. Она числилась во «внутренних ресурсах», являлась одним из наиболее высоко ценимых сотрудников, почти легендарным специалистом по внедрению. Ей разрешалось использовать некоторое количество секретных имен, которые не были известны даже СЭПО[1], и она бы могла продержаться в тени хоть целую вечность. А вот ее партнер, если можно его так назвать, бывший инспектор уголовной полиции Сэм Бергер был слабым звеном. Почти вся их энергия была брошена на поиски возможных оплошностей Бергера. Но уже прошла пара недель с тех пор, как и он, казалось, исчез с лица земли.

Либо Молли полностью контролировала его, либо он залег на дно самостоятельно. Второй вариант выглядел не слишком правдоподобным. Чертов Сэм Бергер должен был совершить ошибку, это неизбежно. Требовалось только терпение. Однако терпение не было сильной стороной ни у Кента, ни у Роя.

Стандартные поиски: найти самые отдаленные места, такие, чтобы минимально освещались в Сети. Гостиницы без электронной картотеки, засекреченные медицинские учреждения, спортивные залы в глуши, авиабилеты, приобретенные на сомнительные имена и вызывавшие запоздалую тревогу, пограничные пункты с замедленной отчетностью, едва заметные точки в шенгенской зоне, где никто не проверял документов. И разумеется, вне ее. Хотя Бергер и Блум, вероятно, находились на территории ЕС, в шенгенской зоне. Скорее всего там, где в отвратительном месяце ноябре было максимально комфортно.