Другие — ехидно. Но все — заинтересованно. И я уж постаралась не обмануть ожиданий:

— Валентина Акимовна, — сказала я громко от порога и помахала бумажками, — вы, когда чай пить закончите, посмотрите вот этот список, пожалуйста. Оставлю вам на столе.

Я положила один листочек ей на стол и продолжила:

— Мне нужно знать, какую доплату каждый из этих людей ежемесячно получает за проделанную работу в моём подразделении. Просто впишите цифры от руки, я разберусь.

— А зачем это вам? — елейный голос Валентины Акимовны можно было мазать на хлеб.

— Команду в моё подразделение набираю, — просто сказала я. — Люди же должны понимать, на какие доплаты они могут рассчитывать.

— Но как же…? — оторопела Акимовна и даже не смогла внятно закончить вопрос.

По бухгалтерии прошелестел изумлённый вздох.

— К сожалению, некоторые товарищи уже не справляются, — грустно развела руками я, — не успевают. Думаю, слишком много работы на каждого из них навалили. Это в корне не справедливо. И ситуацию нужно исправлять, пока не стало слишком поздно. Почему одни должны делать всё за всех, а другие — прохлаждаются? Тем более, нам нужно ковать новые кадры. Вот мы и займемся этим сами, не откладывая, вы согласны?

Судя по выражению лица Валентины Акимовны, у неё был другой взгляд на этот вопрос, но она была тёртый калач и своё мнение озвучивать пока не стала.

— Я после обеда зайду, заберу, — сказала я, — вы же успеете? Здесь всего двенадцать человек.

— А как же Иван Аркадьевич… — попыталась достучаться до моего разума Валентина Акимовна.

— Иван Аркадьевич дал мне полную свободу, разве вы не знаете? — пожала плечами я и покинула гостеприимную бухгалтерию, оставив после себя возбужденные голоса.

Ню-ню…

Танцевальная фигура номер два.

Я посмотрела на свои наручные часики и прикинула время. Полчаса должно хватить на всё. Отлично! Я заглянула в кадровый отдел и, перекрикивая царившую там шумную суматоху, позвала:

— Зоя! Смирнова! Зайди ко мне через сорок минут. Не опаздывай!

Дверь отдела кадров я закрывала уже в полной тишине.

Танцевальная фигура номер три.

Я вошла в приёмную Ивана Аркадьевича. Заменяющая Аллочку секретарша всё также показательно меня игнорировала. В отсутствие директора она нагло сидела и красила ногти (лак, кстати, был густой, ужасного оранжево-коричневого цвета).

— Наталья Сергеевна, — сказала я и положила перед ней второй листочек, — я положу служебную записку, отдайте её, пожалуйста, Ивану Аркадьевичу, когда он вернется и вы будете нести ему документы на подпись.

— Что это? — снизошла к ответу Наталья Сергеевна и даже оторвалась от процесса накрашивания ногтей.

— Да вот ходатайствую перед директором, чтобы моему секретарю ввести двойной оклад, — сообщила я «по секрету».

Глаза Натальи Сергеевны победно сверкнули, но я не дала ей возможности что-то сказать и продолжила:

— Тем более Людмила — практикантка и лишние деньги ей не помешают.

— Почему Людмила? — упавшим голосом просипела Наталья Сергеевна и мазнула лаком мимо ногтя. — Ваш секретарь сейчас — я.

— Ой, Наталья Сергеевна, — я сделала ручкой жест в стиле «уйди, противный», — я же вижу, насколько у вас большая нагрузка! А у меня такая работа, что нужно реагировать быстро. Таких как вчера промедлений допускать нельзя. Людмила молодая, думаю, справится. Тем более за такую зарплату. А за месяц уже решим, кого мне брать постоянным секретарём — её или Чайкину.

Лицо Натальи Сергеевны пошло пятнами, она вытаращилась на меня и даже не замечала, как крупные капли лака капают с кисточки ей на пальцы и на свежеотпечатанные документы.

Бедняга, теперь придётся всё красить заново. И перепечатывать всё тоже.

Я аккуратно закрыла дверь с той стороны и от моей улыбки можно было зажигать звёзды.

Танцевальная фигура номер четыре.

Я шла по шумному, лязгающему агрегатами депо от ремонтного цеха до дальнего ангара, стараясь не вляпаться в лужи от мазута и масла. Инструментальщики сегодня работали там, соответственно и Севка тоже. Я немного поплутала промеж одинаковых, как однояйцевые близнецы, бетонных коробок и нашла-таки Севку.

— Привет, — сказала я, — ты чего это не пришел ко мне утром?

Севка мой приход встретил мрачно, без обычного своего дурашливого настроения. Кто б сомневался?

— Привет, — буркнул он и принялся откручивать гайку с видом крайне занятого человека, которому лясы с какими-то посторонними бабами точить вообще некогда.

— Сева, ответь на пару вопросов, — сказала я.

— Лида, я сейчас занят, — сварливым голосом попытался отмазаться он, но эти приколы я и сама хорошо знаю.

Поэтому я подтянула поближе к смотровой яме какой-то ящик и устроилась на нём. Отпечатанные листочки с анкетами я положила на коленки и приготовилась писать.

— Это быстро, Сева, — ответила я. — Иван Аркадьевич сказал.

— Ну давай, что там у тебя, — вздохнул Сева (из ямы-то ему деваться было некуда) и украдкой оглянулся по сторонам, не видит ли кто.

Я проанкетировала его за пять минут. На листочке вверху я вывела его фамилию, инициалы, цех и сказала, протягивая ручку:

— Распишись здесь вот.

— Зачем? — насупился он и вытащил из глубокого кармана, покрытого масляными пятнами и разводами спецовочного комбинезона, разводной ключ. Посмотрел на него, зло сплюнул, сунул обратно. Пошарил в глубине кармана ещё и, наконец, вытащил гаечный, но не тот. Опять сунул руку в карман и пошарился. Наконец, с третьей попытки, искомый ключ таки был найден.

— Не знаю, — пожала плечами я, — Иван Аркадьевич хочет посмотреть, кто как работает. Наверное, будет решать, кого оставлять, кого нет. И на перерасчёт доплаты я уже Акимовне списки подала.

— Где расписаться? — торопливо спросил он и быстро вытер руки куском ветоши.

— Здесь, — я ткнула, куда ставить подпись и, пока он карябал загогулину, с упрёком добавила, — Ты, Севочка, больше так не делай, пожалуйста. Это я просто по дружбе за твоей анкетой побежала лично. А оно мне надо, по цехам за каждым мотаться? В общем, в последний раз я тебя выручаю, больше так делать не буду.

— Так что я один такой, что ли?! — возмутился Севка и сунул гаечный ключ обратно в карман, — как все, так и я.

— В каком смысле «как все»? — в свою очередь изобразила возмущение я, —