С чем связана наша растущая склонность к плотоядности? Причин этому много, и они сложны, но в конечном итоге все сводится к природе человека как крупного млекопитающего. Пускай некоторые из нас осознанно выбирают вегетарианство, по натуре люди всеядны: мясо, попросту говоря, является самым ценным компонентом нашего естественного рациона. Хотя некоторые религии, к примеру индуизм и джайнизм, требуют отказа от мяса, большинство людей не употребляли его в прошлом просто потому, что у них не было такой возможности. Сейчас, однако, урбанизация, индустриализация и рост благосостояния приводят к тому, что мясная диета, которая давно укоренилась на Западе, все больше распространяется по миру. Самые ошеломляющие перемены происходят в Китае, где в ближайшие 25 лет городское население должно увеличиться на 400 миллионов человек. Веками типичный рацион китайца состоял из риса и овощей — лишь изредка к ним добавлялся кусочек мяса или рыбы. Но по мере того, как китайцы перебираются из деревни в город, они, судя по всему, избавляются и от сельских привычек в питании. В1962 году среднедушевое потребление мяса в Китае равнялось всего 4 килограммам в год, но к 2005-му оно достигло 6о килограммов и продолжает быстро расти12. Одним словом, чем больше в мире бюргеров, тем больше они съедают бургеров.

Вы можете спросить: ну и что в этом плохого? Если мы на Западе столько лет досыта едим мясо, почему этого не могут делать китайцы и вообще все, кто захочет? Проблема заключается в том, что производство мяса связано с высочайшими издержками для окружающей среды. Большинство животных, мясо которых мы употребляем в пищу, откармливают не травой, а зерном: им достается треть собираемого в мире урожая13. Если учесть, что на производство мяса для питания одного человека уходит в 11 раз больше зерна, чем этот человек съел бы сам, такое использование ресурсов вряд ли можно назвать эффективным14. Кроме того, на производство килограмма говядины расходуется в целую тысячу раз больше воды, чем на выращивание килограмма пшеницы, что тоже не сулит нам ничего хорошего в мире, где все больше ощущается дефицит пресной воды. Наконец, по данным ООН, пятая часть выбросов парниковых газов в атмосферу связана с животноводством, в частности, с вырубкой лесов под пастбища и метаном, который выделяет скот. Если учесть, что изменение климата является одной из главных причин дефицита воды, наше растущее пристрастие к мясу выглядит вдвойне опасным.

Последствия урбанизации в Китае уже сейчас ощущаются в мировом масштабе. Поскольку значительную часть его территории занимают горы и пустыни, Китаю всегда было непросто обеспечить себя продовольствием, а в результате роста городского населения он все больше попадает в зависимость от таких стран с богатыми земельными ресурсами, как Бразилия и Зимбабве. Китай уже стал крупнейшим в мире импортером зерновых и сои, и его потребность в этих продуктах продолжает безудержно расти. С 1995 по 2005 год объем экспорта сои из Бразилии в Китай вырос в сто с лишним раз, а в 2006-м бразильское правительство согласилось увеличить посевные площади под эту культуру на 90 миллионов гектаров вдобавок к уже задействованным 63 миллионам15. Разумеется, пускаемые под плуг земли — это не заброшенные, никому не нужные пустыри. Вырубаться будут амазонские джунгли — одна из самых древних и богатых экосистем на планете.

Если будущее человечества связано с городами, — а все факты говорят именно об этом — нам необходимо без промедления оценить последствия такого развития событий. До сих пор города в общем чувствовали себя вольготно, привлекая и потребляя ресурсы без особых ограничений. Больше так продолжаться не может. Обеспечение городов продовольствием можно рассматривать как самую мощную движущую силу, определявшую и до сих пор определяющую характер нашей цивилизации. Чтобы правильно понять, что такое город, необходимо вывести на первый план его взаимосвязь с едой. Этому, собственно, и посвящена моя книга. В ней предлагается новое восприятие городов — не как самостоятельных, изолированных единиц, а в качестве органических образований, зависимых от мира природы из-за своего аппетита. Пора оторваться от перевернутой подзорной трубы и увидеть всю открывающуюся панораму: благодаря еде по-новому осознать то, как мы строим и снабжаем города и как мы в них живем. Но для этого сначала надо понять, как мы оказались в нынешней ситуации. Давайте вернемся к тем временам, когда городов еще не было, а в центре всеобщего внимания было не мясо, а зерно.

НОВАЯ ПИЩА

О происхождении сельского хозяйства нам известно не очень много. С определенной долей уверенности можно сказать одно: пока не возникло земледелие, городов на Земле не было. Полмиллиона лет до того, как хлеб вошел в рацион человека, наши предки вели кочевой образ жизни охотников и собирателей, следуя по путям ежегодной миграции животных, которые составляли основу их питания. Люди научились преобразовывать природу огнем, выжигая в лесу прогалины, чтобы этим животным было где пастись и, наверное, еще для того, чтобы хищники держались от них подальше. Кроме того, огонь помогал нашим предкам выжить в суровых климатических условиях, например в Европе во время последнего ледникового периода. Он же хотя бы немного скрашивал их тяжкую жизнь (надо полагать, жареное мясо мамонта было вкуснее сырого). Но, хотя человек и подчинил себе огонь, он по-прежнему проводил жизнь в скитаниях. Оседлость была нужна ему не больше, чем животным, на которых он охотился.

Ситуация начала меняться примерно 12 ооо лет назад. Ледники отступили на север, оставив после себя земли, даже в диком виде столь богатые пропитанием, что их окрестили «плодородным полумесяцем». Этот регион, протянувшийся на север от дельты Нила вдоль восточного побережья Средиземного моря до Южной Анатолии (на территории современной Турции), а затем продолжающийся на юг в Месопотамию (современный Ирак), представлял собой идиллический край дубовых лесов и лугов, поросших дикими злаками (предшественниками пшеницы и ячменя), где мирно паслись предки современных овец и коз. Земля буквально ломилась от первосортной еды, хотя населявшим ее людям едва ли так казалось. Тем, кто привык к мясному рациону, не так уж хотелось питаться дикой травой, но деваться было некуда; скорее всего, свою роль здесь сыграли рост численности населения и миграция более крупных животных на север.

Первые попытки древних земледельцев собирать дикие злаки, должно быть, давались им нелегко, мягко говоря. Срывать колосья надо было точно в момент созревания, иначе они лопались, разбрасывая семена и оставляя на стебле только несъедобную шелуху. Вероятно, первобытные жнецы разбивали у полей временные лагеря, чтобы не пропустить нужный день; за тысячелетия они превращались в постоянные поселения вроде тех, что обнаружены в Палестине. Эти деревни, возникшие примерно за ю ооо лет до н.э., представляли собой группы круглых хижин с каменными стенами. Можно предположить, что их обитатели сочетали охоту и скотоводство с интенсивным сбором диких злаков, которые затем проходили трудоемкий процесс обмолота, веяния и помола с помощью камней. В результате получался первый в мире хлеб или по крайней мере кашица из крупы с водой17.