Она не столько вздохнула, сколько фыркнула, словно давая понять, что те золотые деньки давно остались в прошлом.

— Я действительно влюбилась в него. Этот подонок умел обращаться с девушками, у него был свой стиль. Вышла за него замуж, забеременела. У меня было немного денег, около двадцати тысяч. Он взял их и вложил в дело. — Ее губы сжались в тонкую линию. — Просадил все, до последнего доллара. Он мечтал провернуть наконец крупную сделку и оказаться на коне. Черта с два! К тому же он изменял мне. Но я оставалась с ним почти десять лет, потому что хотела, чтобы у мальчика был отец. В конце концов, до меня дошло, что пусть лучше у моего сына не будет никакого отца, чем будет такой паршивец. Я развелась с ним — наняла гребаную акулу-адвоката… простите за выражение.

— Ничего страшного. Копы постоянно слышат такие слова, как «адвокат».

Фанни издала короткий смешок и заметно расслабилась.

— И взять-то с него было нечего, но свою долю я получила. Хватило на то, чтобы основать это заведение. Представляете, этот сукин сын обратился ко мне за ссудой! Разумеется, он назвал это «надежным капиталовложением». Это было два месяца назад. Ни черта он не изменился, все такой же!

— Это «надежное капиталовложение» относилось к покупке дома номер двенадцать?

— Верно. Но я не хотела иметь ничего общего ни с этим местом, ни с Рэдом.

— Мисс Гилл, вы не могли бы сказать, где вы были вчера ночью? Скажем, с полуночи до трех утра?

— Спала в своей постели. У меня первый урок в семь утра. — Она хмыкнула. Казалось, подозрение в убийстве больше забавляет, чем оскорбляет ее — Знаете, если бы я хотела убить Рэда, то сделала бы это двадцать лет назад. Вы собираетесь допросить и моего мальчика, не так ли?

— Это обычная процедура.

Фанни кивнула.

— Я сплю одна, но он спит не один.

— Мертв? Убит? — Клифф Гилл опустил полотенце, которым он вытирал мокрое лицо — Как? Когда?

— Сегодня ночью. Подробности убийства в настоящий момент не подлежат разглашению. Вы можете сказать, где вы находились между полуночью и тремя часами ночи?

— Мы были в городе вместе с друзьями и вернулись домой около часа ночи. Хм-мм… дайте подумать… — Клифф взял бутылочку с водой, посмотрел на нее и сделал глоток. Он был хорошо сложенным тридцатилетним мужчиной с мелированными светлыми волосами, перехваченными в хвост — Мы с моим сожителем Ларсом Гэвином встречались с друзьями в «Ахиллесе», это ночной клуб на окраине города. Легли спать сразу же после того, как вернулись домой. Я встал примерно в семь утра или в половине восьмого. Извините, мне нужно сесть.

— Нам понадобятся имена и контактные номера людей, с которыми вы были в тот вечер, и номер, по которому мы можем связаться с вашим сожителем.

— Да, конечно… Но как? Как это случилось? — Он ошеломленно посмотрел на Еву. — Его задушили?

— Нет. Сейчас я не могу раскрыть вам подробности. Когда вы в последний раз связывались с отцом?

— Месяца два назад. Он пришел к матери, чтобы одолжить у нее деньги. Как будто это могло сработать! — Клифф выдавил кривую улыбку. — Потом он обратился ко мне, и я дал ему пять сотен.

Он посмотрел на Фанни, занимавшуюся с другой группой возле балетной стойки.

— Мама освежует меня, если узнает об этом.

— Это был не первый раз, когда вы давали ему деньги? — спросила Ева.

— Время от времени я одалживал ему несколько сотен. Тогда он отставал от матери, и мы жили нормально. Я имею в виду балетную школу. У нас все в порядке, а Ларе… в общем, он понимает.

— Но на этот раз ваш отец сначала обратился к вашей матери.

— Он добрался до нее прежде, чем я успел перехватить его. Думал, ему удастся сладкими речами вытянуть из нее приличный кусок для своего проекта. Очередная выгодная сделка… У него всегда были на уме выгодные сделки.

Клифф потер лицо руками.

— Они поссорились из-за этого? — спросила Ева.

— Нет. Моя мать уже давно перестала ссориться с ним. А отец, он не спорил, только пытался умаслить ее. В общем, она посоветовала ему прийти снова, когда ад замерзнет, поэтому он подкатил ко мне за деньгами. Сказал, что свяжется со мной, когда дела пойдут на лад, но это была очередная ложь. Не имеет значения, я потерял лишь пять сотен.

— Скажите, мистер Гилл, почему вы убрали фамилию Хопкинса из своего полного имени?

— Из-за этого места: оно называется танцевальной школой Гиллов. Из-за моей матери, — он смущенно пожал плечами. — Кроме того, фамилия Хопкинс имела определенную репутацию — она приносила неудачу.

Еву не удивило, что судмедэксперт Моррис сразу же занялся Хопкинсом. Многочисленные пулевые ранения представляли интерес для специалиста, были глотком свежего воздуха после колотых ран, увечий от тупых предметов, удушений и смертей от передозировки, с которыми он постоянно имел дело.

Моррис, в костюме бронзового оттенка под прозрачной защитной накидкой, с длинными темными волосами, перехваченными в хвост сзади, стоял над телом и лучезарно улыбался Еве.

— Это чрезвычайно интересный экземпляр, — сказал он.

— Рада, что ты доволен, — ответила Ева. — Есть что-нибудь, о чем я еще не знаю?

— Представителей одного вида плодовой мушки называют «павлинами», потому что они с важным видом расхаживают по гнилым плодам.

— Гм. Запишу на всякий случай, но давай поконкретнее. Что скажешь о жертве?

— Первые четыре ранения в грудь и ранение в ногу не представляли смертельной опасности при условии своевременного хирургического вмешательства. Следующий выстрел раздробил позвоночник, а седьмой повредил почки. Номер восемь — легкое ранение в мясистую часть плеча. К тому времени он был уже мертв. Последняя пуля, выпущенная с близкого расстояния, вошла в мозг, хотя нужды в ней уже не было.

Моррис указал на стенной экран и вызвал программу.

— Первые пули вошли почти под прямым углом, — продолжал он, пока графики разворачивались на экране. — Я согласен с компьютером, что нападавший произвел четыре быстрых выстрела, целясь в туловище. Жертва упала после четвертого выстрела.

Ева изучила реконструкцию вместе с Моррисом, отметив, что первые две пули покойный встретил стоя, а во время двух следующих выстрелов немного наклонился вперед, прежде чем упасть.

— Крепкий мужчина, — заметила Пибоди. — Он пошатнулся, но удержался на ногах после первых двух выстрелов. Я, правда, видела только учебные фильмы, в которых умирали от огнестрельных ранений, — добавила она, — но я бы подумала, что первый выстрел должен был опрокинуть его.

— Его габариты, ударный шок и скорость стрельбы замедлили падение, — сказал Моррис. — Опять-таки, судя по углам входа пуль, он, скорее всего, отшатнулся назад, потом слегка наклонился вперед и упал, приняв свой вес на руку и колено. Он повернулся к Еве: