Однажды моего парня, его родителей и трех сестер настиг буран. Он тогда был еще совсем маленьким. Приятная двухчасовая поездка домой от родственников превратилась в восьмичасовое путешествие на стареньком «Форде» по заснеженной дороге, забитой еле ползущими машинами, покуда хватает глаз. Это могла бы быть ужасная, утомительная, нескончаемая поездка, но для моего парня воспоминания о ней связаны с хюгге. Снег, большая семья в тесной машине, игры, разговоры и общая память о пережитом.

КОГДА ПОЯВЛЯЕТСЯ ХЮГГЕ

Можно создать все условия для хюгге, но нельзя вызвать его по приказу. «У меня есть десять минут, да будет хюгге!» — такого просто не бывает. Хюгге живет по своим правилам, появляется и исчезает в соответствующей обстановке, при соответствующем настрое. Запланированный хюгге-вечер, когда, казалось бы, все условия созданы, может оказаться менее уютным, если наши ожидания завышены и все спланировано слишком дотошно.

ХЮГГЕ ТОГДА И СЕЙЧАС

Влияет ли возраст на восприятие хюгге и отличается ли «современное хюгге» от того, каким оно было 60 лет назад? Двадцатисемилетняя Леа Соммер выросла в 1990-е; для нее хюгге — это музыка в плеере и барбекю вечером в выходной. Для ее девяностолетней бабушки Греты хюгге — это кроссворды и стаканчик шнапса. Бабушка и внучка любят сидеть на диване и просто общаться — для них это хюгге.

ЛЕА: «Хюгге для меня — особое состояние. Когда я „в хюгге“, я присутствую в настоящем. Прошлого и будущего не существует, я довольна жизнью. Мне ничего не нужно, я довольствуюсь тем, что имею».

ГРЕТА: «Точно. Хюгге возникает, даже когда я одна. Например, когда сижу и решаю кроссворд в воскресной газете. Все спокойно, я ни о чем не думаю. Но иногда очень трудно найти покой, а без него хюгге не будет».

ЛЕА: «Именно. Я чувствую беспокойство, когда ум скачет с одного на другое. Я переживаю из-за чего-то, что уже произошло или должно произойти. Иногда мы можем вызвать состояние покоя, необходимое для хюгге. Если я одна и мне хочется расслабиться, я принимаю ванну, красиво нарезаю фрукты, зажигаю свечи и ставлю музыку, настраивающую на хюгге. А иногда хюгге возникает само по себе: я просто чувствую, как на душе становится спокойно и легко».

ГРЕТА: «Когда мне удается сделать все намеченные дела, я всегда очень довольна собой. Тогда и возникает хюгге. Я говорю себе: вот теперь можно сесть и расслабиться. Я это заслужила».

ЛЕА: «А какое время для тебя связано с хюгге?»

ГРЕТА: «Субботний вечер. В субботу вечером я никогда не готовлю горячий ужин. Просто делаю бутерброды с маслом и салат, наливаю себе чуть-чуть шнапса и полстакана пива. Когда твой дедушка Ханс был еще жив, это была наша субботняя традиция. Каждую неделю повторялся один и тот же разговор. Ханс спрашивал, осталась ли у нас печень трески. „Конечно, осталась“, — всегда отвечала я. У нас в холодильнике всегда была печень трески. „Тогда, может, поедим ее на ужин?“ — спрашивал он. „Давай, с поджаренным хлебом и лимоном. А шнапс будешь?“ „Можно и двойную порцию“, — отвечал он, и с субботним ужином было решено».

ЛЕА: «А сейчас по субботам вспоминаешь деда?»

ГРЕТА: «Да. Вспоминаю счастливые годы, которые мы прожили. Это тоже мое хюгге. Субботний ужин — давняя традиция в нашей семье. Еще когда дети были маленькими, мы перестали есть горячее по субботам и перешли на холодные закуски. Было здорово хотя бы раз в неделю ничего не готовить».

ЛЕА: «Да, а папа перенял эту традицию из своего детства, и мы делали так же. В субботу мы часто ужинали в восемь — ржаной хлеб и ветчина или что найдется в холодильнике. И ели на диване, а не за столом. Вот это было хюгге! В детстве мне очень нравилось, что мои родители позволяют себе так расслабиться в субботу. Это было настоящее хюгге, и мне даже не хотелось пиццы, бургеров или каких-то особых угощений. Наверное, поэтому суббота до сих пор воспринимается как нечто особенное по сравнению с буднями».

ГРЕТА: «А в моем детстве, в 1930-е годы, и будни были наполнены хюгге. По вечерам отец сидел за столом, перебирал бумаги или читал газету, а мама вязала и рукодельничала. А на спинке ее кресла всегда лежала кошка — я очень отчетливо это помню. Я же рисовала или делала домашние задания. Иногда папа садился со мной, и мы вместе рисовали. В девять вечера все пили кофе. Бывало, кто-то предлагал сыграть в карты, и мы играли. Нам никогда не было скучно. Для меня эти моменты очень много значат. Благодаря им я чувствую себя в безопасности. А ты ощущаешь гармонию с собой, когда приходит хюгге?»

ЛЕА: «Да. Хюгге помогает мне достичь гармонии. Если бы я не умела окружать себя хюгге, в моей жизни нарушилось бы равновесие. Хюгге помогает мне замедлиться и вспомнить, как важно находить радость в мелочах».

ГРЕТА: «Вместе нам всегда хюгге. Правда?»

ЛЕА: «Да! Вечером мы часто просто сидим на диване, я кладу голову тебе на колени. В такие моменты я не думаю больше ни о чем».

ГРЕТА: «Это и есть хюгге».

ЛЕА: «Да. Это хюгге».

ХЮГГЕ ВНЕ ДОМА

Женщина-главнокомандующий датской разведки, мужчина в дамском платье, старые друзья и друзья, которые еще не решили, хотят ли они быть больше, чем друзьями, — в пабе встречаются все. Паб — это убежище для всех, здесь царит хюгге: оно возникает в потрескивании пламени свечей, в приветственном кивке знакомого официанта, в отсутствии барьеров.