притронулся, но я впервые открыто услышала, что кто-то не хочет видеть меня рядом с Валеном.

Я помотала головой, отгоняя тревогу, и сняла пропотевшую рубашку.

Мы с Валеном поселились в длинном доме. Места здесь было достаточно для целой толпы. В большом зале потрескивал огонь в камине, а на столе всегда стояли эль и хлеб. В основном я пряталась в задней комнате. Она была только для нас. Там Вален мог быть просто Валеном, а я просто Элизой.

Сев за стол, я с улыбкой обвела пальцами развернутый пергамент. Я скучала по Джуни с тех пор, как она отбыла в Восточное королевство, но все эти несколько месяцев мы обменивались письмами. Я была искренне рада, что она вернулась к своему мужу и к своему народу.

Хотя ее чуткий ко лжи вкус пришелся бы нам сейчас как нельзя кстати. На ум пришел Стэйв. Сможет ли он предать Валена? Нет. Не на войне. Не тогда, когда Этта возрождается.

А как насчет убить его супругу и освободить место для другой? Только дай ему нож – и он спросит, куда я хочу получить первый удар.

Но тут я наткнулась на строчки, которые заставили сердце застыть в груди мертвым грузом.

…Сказительница вернулась на Запад. Не понимаю, чему девочка радуется. Этот ее Рейвен Роу – дыра еще более глубокая, чем Скиткаст. Приедешь нас повидать – поймешь, о чем я говорю.

Элиза, я много думала о твоем последнем письме и о предсказании Калисты. Честно говоря, сначала я не придала ему значения, но теперь, когда я вернулась к своему народу, мне даже стыдно, что я не подумала о нем раньше.

Я знаю альвера, который подходит под описание из предсказания. Тот, кто разрушит ночь и страх. Элиза, он живет здесь, на востоке. Мы называем его Повелителем теней…

Он существовал. Кто-то из альверов обладал именно такой магией, как описала Калиста в последнем предсказании, прежде чем покинуть наши берега, и это осознание взволновало меня не на шутку. Я покачала головой. По правде говоря, я не знала, что думать об этом Повелителе теней.

«Твоя война закончится, его – начнется», – сказала Калиста, уплывая из Раскига. Я не понимала, значило ли это, что нам был нужен этот альвер, но подтверждение тому, что он был реален, сбивало с толку.

Что за война его ждет? И чем закончится наша?

Я снова сложила пергамент, отчаянно пытаясь перестать думать о крови, войне и битвах. Мне хотелось улучить хоть одну спокойную минутку. Я пробралась в нашу спальню, отделенную от общего зала тяжелой меховой занавеской, и наполнила деревянную ванну горячей водой. Добавила немного розового масла и лепестков луноцвета, чтобы подлечить синяки и царапины после тренировок.

На улице разразился смех, и по коже побежали мурашки. Стэйв не уходил. Я была уверена, что он с дружками останется рядом пить до самой ночи, просто чтобы не дать мне уснуть. А когда Вален вернется, они все будут кланяться и лучиться уважением, разве что ноги, не поцелуют.

Возможно, мне не стоило молчать о его вопиющем неуважении.

Нет. Если я собиралась стоять с Валеном до конца, я должна была научиться справляться с такими мелкими неприятностями самостоятельно. Не понравилось кому-то, что я тиморанка, – ладно.

Я черпала силы в мыслях о Лилианне Ферус, матери Валена. По записям в ее дневнике можно было догадаться, что, когда ее выбрали для заключения брачного союза с королем Ночного народа, она не очень этому обрадовалась. Но тиморанка Лилианна нашла свое место в Этте. Обрела мудрость и любовь.

Интересно, такие как Стэйв, вообще понимали, что их король тоже наполовину тиморец?

Я ухмыльнулась и поглубже погрузилась в воду.

Должно быть, я немного задремала, потому что не услышала скрип двери и половиц под сапогами. И когда чьи-то руки опустились под воду и поймали мои ступни, сердце ухнуло куда-то вниз.

Он тихо рассмеялся, и я расслабленно откинулась назад.

– Не хотел тебя пугать, – прошептал Вален в изгиб моего плеча. Мягкие поцелуи поднялись по шее к уху. Одна мозолистая ладонь скрылась под водой и огладила мою талию, а вторая откинула со лба влажные волосы.

– Ты вернулся, – выдохнула я, притягивая его голову к себе. – Пожалуйста, пугай сколько хочешь, только не останавливайся.

Я встала на колени, и от одного взгляда на него сердце сжалось. Волосы чернее ночи он откинул назад, открывая лицо. Темные глаза оказались так близко, что я могла разглядеть в них зеленые и золотые искры. Кончики моих пальцев обвели линию его челюсти, оставляя на ней влажные следы, и потянулись к ушам, губам, вспоминая и заучивая его черты наизусть.

Вален обвил меня руками, притягивая к груди. Его губы замерли в миллиметре от моих, словно желая свести с ума.

– Я скучал по тебе.

– Ты куда-то уходил? Я и не заметила.

Вален сузил глаза и с тихим рыком подхватил меня под бедра, расплескивая воду. Я вскрикнула, засмеялась и обхватила ногами его талию. Под нами собралась небольшая лужица. В его объятиях я чувствовала себя в безопасности. Вален опустил меня на кровать.

Глаза Ночного принца полыхали темным жаром. Он навис надо мной, вцепившись в меха и заключая в ловушку.

– Если меня так легко забыть, позволь я напомню, любовь моя.

Я обхватила его лицо ладонями. Каждый вздох – глубже предыдущего. Каждое прикосновение – язык пламени, ласкающий кожу.

– Нам потребуется много времени, мой король. Возможно, целая ночь.

Он улыбнулся, прижимаясь к моей груди своей и сливая наши сердца воедино, а затем поймал мои губы своими в глубоком, страстном поцелуе. Лучшего и желать было нельзя.

Глава 3

Ночной принц

Элиза водила пальцем по моей груди. Тепло ее кожи заставляло все тяготы отступить, и я никак не мог насытиться нашей близостью. Мои пальцы запутались в ее волосах, наши ноги переплелись. Эти моменты были так редки.

– Сколько человек ты привел? – прошептала она.

– Больше пятидесяти. Некоторые из Восточного королевства. Как вы тут без нас? Все в порядке?

Она колебалась так долго, что я не совсем поверил тому, что она ответила.

– Да. Все было хорошо.

– Правда?

Элиза уложила подбородок себе на руку. Под ее пальцами стучало мое сердце.

– Да, – ухмыльнулась она. – Халвар тренирует нас, и я все никак не могу решить, люблю я его за это или ненавижу.

Я рассмеялся, крепче прижимая ее к себе.

– Он похож на своего отца. Дагар учил меня сражаться, и я помню, как иногда мне