кого поматросят и бросят, но получить с этого немного бабла»… Короче, с этим вариантом почти завязал.

Попробовал «своих», что называется, без отрыва от производства. Офисные красотки пособраннее, поумнее карьерно ориентированные, а от того отчаянные и сговорчивые в постели. К сексу они подходят примерно так, как к реализации нового проекта- чем лучше и креативнее, тем премия больше. Но все-таки вариант тоже не самый удачный. Рано или поздно, а скорее рано, приятное времяпрепровождение заканчивается- и на его место приходят нелепые разборки на рабочем месте. Все-таки это непрофессионально.

Поэтому и появился новый вариант «охоты». Охота на случайных и обычных, в том смысле, что речь идет о девочках не из моего мира, а из параллельного. Стюардессы, официантки, хостесс, переводчицы… Не потрепанные и искушенные «жрицы любви» и эскортницы, которые хорошо известны в тусовке и переходят от одного к другому, а свеженькие, горящие, наивные. Их прелесть в искренности- эти милые девочки не испорчены корыстью и правдой жизни, всё еще мечтают встретить своего принца и стать золушками… Их эмоции довольно вкусные, но опять же, вариант одноразовый. На утро, когда карета превращается в тыкву, ей нужно ехать на окраину, к своей обыденности и бытовухе. Потому что это только в сказке у Золушки есть целая фея- крестная, прирожденный вкус и манеры, прекрасное образование и умение держать себя на публике. А волшебство моих золушек рассеивается с рассветом, когда после бурной ночи я вижу всю их «обыкновенность» без макияжа и погрешности алкогольного градуса- кредиты, тяжелая работа, двухчасовые поездки на общественном транспорте, некачественная обувь и экономия на косметике, к сожалению, даже самую прехорошенькую девушку превращают в среднестатистическую бабу.

Такой «золушкой» должна была стать и сегодняшняя переводчица, но…

— Дим, ужинать будешь? — спрашивает Марисергевна, отвлекая меня от мыслей, — котлетки с дома принесла. Глядишь, голодный опять…

— Не, спасибо, в ресторане поел.

Марисергевна мировая тетя. Вот на такой бы я женился, будь она моложе лет на сто. Хотя вру, жена мне не нужна, это я уже понял к своим сорока. Лучше бы такая, как она, была мне мамкой. Добрая, мудрая, правильная… Только она знала не Дмитрия Олеговича, от страха перед которым у всех подкашивались ноги, а Диму, простого паренька из орловского детдома, который свой путь проложил сам.

Вспомнил про ресторан и невольно улыбнулся, потирая всё еще зудящую от удара переводчицы щеку. Давненько меня никто не прикладывал, еще со времен бурных девяностых, когда я только начинал.

Зазвонил телефон.

— Да, Игорь… — слушаю его, губы самопроизвольно растягиваются в улыбку…

— Сбежала, Дмитрий Олегович, ничего слушать не стала, — взволнованно вздохнул в трубку помощник. Хороший паренек. Исполнительный, услужливый, старается, жаль, что какой-то жалкий и лебезящий. Это сильно девальвирует ценность человека как личности. Мне кажется, даже если бы я убил, он бы зажмурился и сделал вид, что ничего не видел. Недостойно мужика.

Я почему — то не был удивлен. Знал, что девица поступит именно так.

— Даже денег не взяла?

Забавная.

— Отвезите всю сумму гонорара Катерине в офис, пусть сама ей передаст. И добавьте сверху процентов пятьдесят. Заслужила…

— Будет сделано, — тут же откликнулся Игорь, — узнать что-то сверх про девушку?

Помощник хорошо меня знал, поэтому заранее предугадывал ход мыслей и желаний… Подумал, что зацепила меня эта плашка невзрачная?

Я задумался. Признаться, азарт в душе играл. Меня давно так дерзко не отшивали. Нет, бывали, конечно, вежливые отказы. Как раз среди таких-случайных, по найму. Но они были столь деликатными, что я тут же забывал, что вообще к кому-то приставал и переключался на другую, а тут… А тут челюсть сводило от боли. Вот же мегера…

Тут же вспомнил ее испуганный затравленный взгляд. Нет, не мегера. Отчаянная. Как кошка, загнанная в угол. Ладно, шуть с ней. Пусть живет себе спокойно без дяди Димы. Хорошая правильная девочка… Мало что ли таких переводчиц в серых юбочках с заколотыми в пучок волосами.

— Да с ней всё понятно. Оставь девку. Ты мне скажи, что там старик Флипи? Говорят, он уже через неделю прилетает из Риги, дела свои в России решать. Это ключевой момент, Игорь. Земля уплывет- мы и хвоста не увидим. Нельзя нам его отпустить. Созрел он для сделки, какие ветра?

Услышал ответ помощника и чертыхнулся. Значит, нет… Какой же упертый старый перечник-моралист. Как же мне его раскрутить…

Глава 5

— Не дом терпимости, говоришь? Не эскорт?! — накинулась я на Катю, стоило мне только переступить порог ее офиса. Со всех столов на меня тут же уставились любопытные пары глаз сотрудников. Катя покраснела и убийственным взглядом приказала мне замолчать, но разве я что-то сейчас могла соображать?

Выглядела я, мягко говоря, взъерошенной. Еще бы. Я выбегала из офиса Дементьева, не чувствуя под собой земли. Помню эти ощущения как сейчас. Под широкое пальто забегает нервный весенний ветер. На дворе настоящий «апрельбрь» — промозглый и истеричный. Уже не зимний, но еще не весенний, зато переполненный мерзкой слякотью, холодными порывами воздуха, уставшими после спячки голыми ветками деревьев и обессиленными и депрессивными от отсутствия солнца обывателями, к коим относилась и я. По телу пробежала мелкая дрожь— удивительным образом сегодня мое внутреннее состояние гармонизировало с внешним. Здесь, между высоток Москва — Сити всегда было промозгло. Пару раз заезжали сюда в рестораны с Андреем. Смотрела на эту бесчувственную высоту, на равнодушно горящие окна офисов и апартаментов- и не понимала, откуда такой ажиотаж вокруг этого места… При всем шике не было здесь души. И вот оно вам— реальное тому подтверждение— Дементьев… Бесчувственный, циничный гад.

Щеки горели от стыда, злости и досады, когда вспоминала о нем. Даром упахивалась столько часов сейчас на переводе. Наверняка, после случившегося он мне ничего не заплатит, да и не хотелось уже этих денег. Ощущение, что я заплеванная какая-то, поруганная. До сих пор перед глазами его выражение лица— не было в нем ни интереса, ни вожделения, какие описываются в классических любовных романах, начинающихся с приставаний боссов к подчиненным. Тоже ничего хорошего, но хоть могло бы польстить женскому самолюбию, от которого у меня едва ли что-то вообще осталось. Зато были снисхождение и ирония. Он словно бы одолжение мне делал, что обратил своё внимание, что начал лапать меня под столом…

— Успокойся, Злат, что случилось? — сразу завела меня к себе подруга, отрезав от навостривших уши и ожидающих сцены сотрудников.

— Этот твой Дементьев полез ко мне в трусы! — захлебывалась я возмущением.

— Так уж прям полез… — скептически осекла меня.