приехал в Салон. Биографы на основании его поздних работ о Нострадамусе высказывают предположение, что он в качестве секретаря, ученика и друга оставался с Нострадамусом до его кончины в 1566 году, но есть много причин сомневаться, что у них были настолько близкие отношения и что они не расставались с 1554 по 1566 год.

Нострадамус был убежден, что близится решающий период в истории. Различные предзнаменования только укрепили его уверенность. Об одном из таких предзнаменований упоминает Сезар в «Истории Прованса»: «Год 1554… Я не знаю, какие печальные и несчастливые события начнутся и последуют за появлением существ с обезображенными телами и чудовищных размеров. Только закончился январь, как в Сенасе родился огромный ребенок с двумя головами, на которого нельзя было смотреть без страха. Его появление было предсказано теми, кто знает о развитии будущих событий… Ребенка принесли моему отцу, и его видели несколько человек».

Этот случай и рождение двухголовой лошади рядом с Салоном спустя сорок пять дней после рождения двухголового ребенка заставили Нострадамуса уверенно заявить, что Францию ждет серьезный раскол.

В то время как в альманахах пророчества были только на текущий год, центурии должны были охватывать период более чем в две тысячи лет, а точнее, до 3797 года. Всего должно было быть десять центурий, в каждой по сто катренов, или четверостиший. Между катренами одной центурии не должно было быть никакой связи. Однако этот идеальный план не был реализован. По неизвестным причинам 7-я центурия не была закончена, часть «запасных» катренов имеет те же номера, что и катрены, входящие в центурии, дополнительные катрены составляют 11-ю и 12-ю центурии.

В 1594 году Шавиньи в краткой биографии пророка дает любопытное объяснение причине появления центурий: «Предвидения изменений, которые должны произойти повсеместно в Европе, а также кровавых гражданских войн и бед, приближающихся к Галльскому королевству, заставили его написать центурии и другие пророчества, которые он долгое время не хотел издавать, считая, что они не вызовут ничего, кроме злословия и клеветы, как это и случилось. Наконец, охваченный желанием быть полезным обществу, он обнародовал их, и в результате французы и иностранцы с восхищением заговорили о них».

Довольно трудно понять, как эти предсказания, по общему признанию смутные и столь непостижимые, насколько это возможно, могли стать «полезными обществу». Конечно, не в этом заключается причина, заставившая Нострадамуса, отринув страх, опубликовать свои пророчества.

Хотя первая часть центурий содержала, по всей видимости, семь центурий, в 1555 году в Лионе было издано только Предисловие сыну Сезару[38], целиком 1, 2 и 3-я центурии и 4-я центурия, включавшая пятьдесят три катрена. Остальные катрены 4-й центурии и 5, 6 и 7-я центурии были, возможно, напечатаны позже в том же году. В любом случае все семь центурий были опубликованы в 1557 году[39].

Реакция на центурии, как и следовало ожидать, была неоднозначной. «Неработающие классы», наслаждавшиеся чтением альманахов, оказали новым пророчествам восторженный прием[40]. Смутные, непонятные катрены вызывали у них огромный интерес, и им, обладавшим знаниями и эрудицией, удавалось объяснить и понять их. Необразованные массы считали, что стихи содержат тарабарщину и Нострадамуса, который, по их мнению, был орудием дьявола, следовало бояться и ненавидеть.

Хотя при дворе наблюдалось повальное увлечение катренами, мнение многих образованных людей совпало с мнением народа. Врачи и астрологи обвиняли его в дискредитации их профессий; философы были не согласны с его предположениями; поэты достаточно разумно критиковали его стихи.

Во Франции среди критиков Нострадамуса ходила эпиграмма:

Nostra damus cum falsa damus, nam fallere nostrum est;

Et cum falsa damus, nil nisi nostra damus[41].

В переводе этот каламбур звучит примерно так: «Мы даем то, что является нашим, когда преподносим ложь, ибо в нашей природе заложен обман, и, когда мы преподносим ложь, мы даем только то, что у нас есть». В действительности должно было пройти много лет, чтобы Нострадамус подвергся суровой критике по более весомой причине – многое из того, что он предсказал, произошло, как он и предвидел.

Из всех знаменитых личностей Франции, относившихся к поклонникам Нострадамуса, самой знаменитой, несомненно, была большая любительница астрологии королева Екатерина Медичи. По ее просьбе Генрих II приказал Клоду Савойскому, графу де Тенду, губернатору и сенешалю Прованса, попросить Нострадамуса приехать в Париж.

14 июля 1556 года Нострадамус отправился в опасное путешествие. Поскольку путешествовал согласно приказу короля, он смог воспользоваться почтовой каретой из Пон-Сент-Эспри, благодаря чему поездка заняла всего один месяц. 15 августа он въехал в Париж и остановился в гостинице «Сен-Мишель», сочтя это добрым предзнаменованием, рядом с Нотр-Дамом. Королеве тут же доложили о его приезде, и на следующий день в гостиницу пожаловал не кто иной, как Анн де Монморанси, великий коннетабль Франции.

Коннетабль отвез Нострадамуса в Сен-Жермен-ан-Ле, где в это время находился королевский двор. Пока он дожидался приема у королевы, его со всех сторон окружили любопытные придворные – одни бомбардируя вопросами, серьезными и остроумными, а некоторые просто из желания получше разглядеть оракула Франции.

Несколько часов Нострадамус провел наедине с королевой. Скорее всего, они говорили об астрологии, косметике, Италии и будущем Франции. Генрих II уделил пророку меньше времени. Некоторые комментаторы не сомневаются, что Генрих расспрашивал его о 35-м катрене 10-й центурии, поскольку если катрен относился к нему, то он соответствовал зловещему предостережению известного итальянского астролога Люка Гаурика[42].

По возвращении в Париж Нострадамуса поселили во дворце кардинала Бурбона-Вандома, архиепископа Санса. Король отправил ему 100 крон в бархатном кошельке, а Екатерина добавила 30 крон. Поскольку поездка обошлась ему в 100 крон, по возвращении[43] ему пришлось занять деньги у доверчивого незнакомца, Жана Мореля. Столь скупая награда за все его труды привела Нострадамуса в ярость.

Во дворце кардинала его свалил приступ подагры, продолжавшийся десять дней. Это послужило основанием для создания еще одной легенды о Нострадамусе. Многие приходили к пророку в течение дня с подарками, стремясь заглянуть в будущее. Ночами он мог заниматься своими «тайными исследованиями» и был крайне рассержен, когда однажды ночью услышал требовательный стук в дверь. Это был паж известной семьи Бово, который потерял породистую собаку, за которой должен был ухаживать. Прежде чем он смог объяснить причину своего наглого поведения, Нострадамус сказал: «В чем дело? Ты слишком шумишь из-за потерянной собаки. Иди по дороге на Орлеан и увидишь ее там, сидящей на привязи». Паж последовал его указаниям и увидел королевского слугу, который на поводке вел собаку обратно. Говорят, что, когда паж рассказал