— Кретин! — рявкнул Стефан. — Ведь ты заработал эти деньги, кретин, а не украл. Я же вижу, ты выглядишь так, что краше в гроб кладут, и мне даже особо смотреть на тебя не хочется. Если Оля не понимает таких простых вещей, то наври ей. Ты же ей еще ничего не говорил, да?

— Нет.

— Так скажи, когда вернешься. Отдохнешь — легче будет все вынести. Вот я как на тебя посмотрю, так не понимаю, зачем люди вообще женятся. Женщина должна поддерживать, а не гнобить.

— Но ты и ее пойми. Почти восемь лет растительного существования без дома, без будущего. Кроме того, когда женщина в роли матери, считается, что это для нее только выживание. Никакого риска и никаких лишних трат. Особенно в такой ситуации.

— Боже, какие глупости! Поезжай! Хоть в лес, что ли. Езжай, пока окончательно не свихнулся.

И он сделал так, как ему посоветовали. Наврал что-то о каких-то курсах, сложил вещи и поехал, сам не зная куда, и чувствовал себя ужасно. Но с каждым километром, проделанным лысеющей резиной «фольксвагена», Земба чувствовал себя все лучше. Вероятно, такое же чувство испытывают моряки, отправляясь в далекие плавания: житейские проблемы остаются на берегу, а человек приобретает все большую легкость. Хорошо ехать одному без криков детей, наполняющих машину, без недовольного всем на свете молчания Оли, без всего этого кошмара на колесах, в который превращались все совместные выезды. Он чувствовал себя почти так, как если бы был хозяином собственной жизни. Во всяком случае нормальные люди должны себя так чувствовать. Он уже и сам не помнил, как это бывает. Оля в первый раз забеременела, когда они были на втором курсе.

После этого хозяином своей жизни Земба себя не чувствовал.

Он минул мост в Модлине и поехал дальше, словно на севере находилось разрешение его проблем. Немного проехав, прикурил сигарету и заметил, что стрелка уровня топлива близка к нулю. Выхода не было. Денег у него было немного, но если хочешь бежать, то должен иметь бензин. Так гласит первое правило беглеца на автомобиле.

Заправка выглядела шикарно и не соответствовала месту — словно космический корабль на болоте. Пастельного цвета застекленные строения прямо манили зайти внутрь. Земба заправился за двести и решил выпить кофе. В приступе какой-то варварской расточительности еще купил пачку сигарет «Голден» и налил себе кофе из стеклянного кувшина экспресс-машины, стоящей на длинном прилавке из искусственного мрамора. Отказался от бутербродов, колбасы и пиццы, но уселся в этом скандинавском интерьере за деревянным столиком и закурил сигарету, глядя на дождь, косо бьющий в дорогие панорамные окна.

Он чувствовал, как хорошо ему сидеть здесь, в этой атмосфере иной действительности, пить кофе за шесть злотых, ни с кем не препираться, не вести никаких супружеских бесед, не спешить, потому что кто-то там не может быть с детьми долго, а просто сидеть себе, и все. Он чувствовал себя так хорошо, словно был кем-то другим. Так хорошо, что у него не было даже никакого желания оплакивать свою неудавшуюся жизнь.

За соседний столик напротив Зембы села девушка. У него не нашлось слов для ее описания: брюнетка, очень смуглое лицо почти как у цыганки, черные, миндальной формы глаза, каштановые волосы, собранные в небрежный пушистый узел, торчащие скулы — так можно было сказать о тысяче женщин, даже если добавить, что она была красива. Но нет, она имела средиземноморские черты, но в неповторимом сочетании. Очень оригинальное лицо.

Это уже не для него. Никогда. Земба даже не предполагал, что вид красивой девушки с длинными ногами может показаться ему таким трагичным. Она доставляла ему страдания. Молодой симпатичный тип в кожаной куртке-косухе, о которой он мог только мечтать, сел возле девушки и поставил на стол поднос с гамбургерами. Она улыбнулась и сложила губы для мимолетного поцелуя. Земба надеялся, что они примутся за еду, но, конечно же, они тут же начали ворковать друг с другом. Парень сказал что-то приглушенным голосом, и девушка рассмеялась. Они распространяли вокруг атмосферу такой невозможной идиллии, что просто становилось не по себе.

Временами у Зембы складывалось впечатление, которое могло быть плодом его разыгравшегося воображения, что ему достаточно мельком взглянуть на кого-то, чтобы почувствовать НЕЧТО, может, запах, может, какую-нибудь ауру, позволявшую узнать о человеке почти все. Иногда обгонит его на светофоре какой-нибудь автомобиль, мелькнет за стеклом лицо водителя, а Земба уже знает атмосферу его дома, вкус любимых блюд. Или во всяком случае так ему казалось. Тем не менее чувство было очень приятное.

На этот раз нахлынуло что-то подобное. Достаточно было на них посмотреть, чтобы почувствовать ауру свежих отношений молодых супругов, увидеть уютную атмосферу их однокомнатной квартиры: дерево, тропические растения, лен, кожу и солому.

Он видел, что они оба много работают, что у них нет детей, что каждую свободную минуту они посвящают приятным и модным спортивным занятиям. Горные лыжи, парусный спорт, серфинг. Устраивают ужины при свечах и трахаются, как суслики, — в постели, на ковре, на кухне, в ванной.

Они были такими избалованными удачей детьми, что от зависти прямо пекло в низу живота. Зембе и Оле такого никогда дано не было. Они никогда не жили одни, никогда не имели своей квартиры, а когда женились, первый ребенок был уже на подходе. Вот они были детьми — и тут же стали родителями, сгибающимися под тяжестью обязанностей и необходимостей. Если им хотелось побыть некоторое время наедине, то приходилось все планировать за неделю, словно полярную экспедицию. Слово «спонтанность» исчезло из лексикона, куда-то запропастилось. Молодость осталась для кого-то другого, например для вот этих молодых людей, которые были старше их с Олей на несколько лет, но несмотря на это по-прежнему радовались свободе.

Кофе перестал доставлять удовольствие. Земба тупо уставился в одну точку и закурил, ощущая себя старым и несостоявшимся.

Через какой-то час он понял, что допустил ошибку. Было приятно ехать себе без цели, но где-то нужно остановиться на ночлег. Земба хотел снять место в кемпинге где-нибудь на Мазурах, но быстро темнело, а ночью шансов для этого не оставалось. Все шло к тому, что заночевать придется в машине, а завтра вернуться домой с серьезным гриппом.

Вторую ошибку он допустил, когда где-то за Ваплемом съехал с трассы на восток. Ему хотелось ехать на Мазуры, но, свернув, он таким образом оказался на второстепенных дорогах и надежды найти ночлег