пять дней первенство ТуркВО и там будет кросс. Придёшь в тройке, поговорим.

Каких трудов мне стоило выпросить у старшины рваные кеды. И вместо ужина я бегал вокруг части, парни выносили мне пару ломтей хлеба и кусок рыбы сверху.

— Сафронов, к командиру, — это дневальный нашёл меня на занятиях.

Комбат молча показал мне жестом подождать и продолжил писать, закончив он отложил свой труд, достал из стола какую-то бумажку и вдруг заорал, — боец, а что за херня? На тебя писуля пришла, а я ни сном ни духом. Самый умный думаешь, так я тебе устрою радостную жизнь. Ты у меня будешь один сортиры чистить, гавно черпаком выгребать.

А что это его так корёжит, мне осталось только стоят и изображать внимание и полное раскаяние. Еще пару минут он орал как резанный, потом так же резко успокоился.

— Значить так, чтобы такого больше не было, ты понял меня? Ну и ладненько, — и абсолютно спокойным, почти отеческим тоном продолжил.

— Вечером прилетит вертушка из штаба, назад пойдет, заберёт тебя. Чтобы был готов. Машиной добраться уже не успеешь, поэтому познакомишься с винтокрылой машиной.

Штаб округа находился в Ташкенте, меня на ночь определили в казарму, а утром наказали подтянуться к столовой.

Кросс три километра по пересечёнке, парни в основном весеннего призыва. Человек шестьдесят набралось, судя по номерам. Толком не поел, грузиться хлебом не стал. День будет жарковатый и с плотно набитым пузом не стоит выходить на старт. Конечно, это не пятнашку бежать, но от результата зависит моя судьба.

Ждали долго, минут сорок, пока подтянулись все участники, отмашка и я вырвался с ходу вперёд. Трасса узкая, замучаешься обгонять, слева арык, справа заросли кустарника.

Пришёл первым, один паренёк долго тянулся вместе со мной, но за сто метров спёкся.

Да, в таких условиях я ещё не бегал. Но результатом доволен, правда сейчас не знаю, что и думать.

Два дня я пасусь в казарме, меня не трогают, даже на побудку подымаюсь вместе с ребятами на автомате. Но, после завтрака они растворяются, а я прохлаждаюсь в казарме, потом выбегаю на пробежку. И так второй день. Я, как будто стал прозрачный, меня не замечает дежурный по части и предоставлен самому себе. А потом дневальный, земеля, паренёк с моего города поведал, что таких как я здесь не любят. Ни офицеры, ни солдаты. Спортсмены и творческие личности типа музыкантов не несут службу, не участвуют в хозработах. Приходят пожрать и исчезают.

— Да не ссы, всё правильно Вован. У тебя КМС, пусть попробуют повторить. Они просто завидуют, каждый хотел бы жрать от пуза и ездить по соревнованиям.

А когда меня вызвали, так сказать с вещами, я приготовился возвращаться.

Неожиданный поворот, вообще не предполагал такое. Капитан Посохов, красава. Сдержал-таки слово:

— Значить слушай сюда Владимир. Мне не получилось оставить тебя при нашем округе, просто нет возможности. А ждать ты не можешь, через три недели вас перебрасывают туда, — и мужчины мотнул голову в неопределённую сторону.

— Поэтому такое предложения, — он помедлил, играя на моих нервах, — в Одессу поедешь?

— Куда, Одессу? Ну, поеду, почему нет, — я не стал вникать в суть предложения, лишь бы подальше от этой жары и перспектив бегать с автоматом по горам, высматривая духов. И гори они, эти будущие медали.

— «Молоток, Володенька, всё верно. Удача с сильнейшим, не сомневайся».

— «Приятно слышать умные вещи»

— «Давай, дожимай капитана».

— Вот тебе бумага, проездные документы в Одессу. Там обратишься к майору Болдыреву, у меня с ним договорённость на счёт тебя, он встретит и всё объяснит. Всё, Сафронов, дальше только от тебя будут зависеть твои успехи.

Мне расщедрились на самолёт, только не прямой, а через Москву. В воинской кассе мне выдали билет согласно сопроводиловке и вот я в воздухе.

Блин, всё это время я был как сжатая пружина. Я ведь ни одного письма своим не написал. Родителям боялся сообщить об Афгане, не хотел расстраивать маму. А Кате тоже, пытался, честно брал чистый лист и начинал писать, — «Дорогая Катюша, у меня всё хорошо».

А дальше не мог родить ни строчки, всё казалось фальшивым и неискренним. Будто писал под дулом пистолета. Куда делся мой ироничный слог и лёгкость общения со своей девушкой? Мне всегда было комфортно с ней общаться. Катерина удивительно умела слушать и, главное ей было интересно то, о чём я говорил.

А сейчас наши свидания как будто остались в другой жизни, будто не со мной. Это началось ещё тогда, в Москве. Когда я мотался между больницей и следователем, скрывая от однокурсников свои проблемы. А когда оформлял академотпуск, декан почти угадал, — Сафронов, что ты натворил, раз прячешься в армии?

Три часа в транзитном зале аэропорта «Быково», и я снова лечу. Одесса встретила меня непогодой, довольно ветрено и начинает сыпать дождик. Может это мне и помогло, военные патрули разбежались от непогоды, по крайней мере меня никто не остановил для проверки. А я помнил слова капитана, — постарайся не попадаться комендатуре, а то у Болдырева будут неприятности.

Майор Болдырев оказался крупный мужчиной с приличным пузиком, его я нашёл, когда на перекладных добрался до штаба Одесского округа.

Мы переговорили несколько минут и пришли к взаимопониманию:

— Владимир, я переведу тебя в Тирасполь, там мой знакомый тренирует женскую команду СКА «Одесса» по ходьбе. Вот ты и ещё один паренёк и пополните группу. Жить будете там же, при стадионе. Или ты предпочитаешь в казарме? Нет? Ну и прекрасно, вот тебе адрес, доберёшься туда на электричке. Всё, дерзайте юноша.

Мне вручили талон в столовую, где я с аппетитом умял две порции котлет с макаронами, запил водой из-под крана. Но эта немудрённая снедь, где мяса то поискать надо, больше хлеба, показалась удивительно вкусной. Вот что значить еда на воле.

Электричка пришла через час двадцать минут и вот я, через два с половиной часа, выхожу на вокзале славного города Тирасполь, месте своей будущей службы.

У меня только сумка с личными вещами, поэтому узнав, где находится городской стадион я с удовольствием зашагал от вокзала. Тем более на улице приятно, градусов 15 тепла.

Мне не составило труда найти моего нового тренера.

Тренер СКА «Одесса» Горлов Владимир Григорьевич, мужчине лет пятьдесят, полноватая фигура. Карие глаза говорят о многом, выглядит хитрованом, а красные прожилки глаз свидетельствуют о пристрастии к Бахусу. Это не моя мысль, — «Влад, а может он просто не выспался или плохо себя чувствует?»

— «Ага, а вином он рот полощет, флюс у