Искали шпионов среди интеллигенции, рабочих, но особенно рьяно – среди репатриантов. Плохо разбирающиеся в происходящем, эти люди не понимали, чего от них хотят. На вопрос чекиста: «А вы слушаете по радиоприемнику передачи из-за рубежа?» – они охотно и не задумываясь отвечали: «Да, конечно, мы же знаем язык!» Через некоторое время чекисты «раскрывали» антисоветскую группировку, которая слушает вражеские радиостанции с целью распространения дезинформации среди населения СССР. Следовало заседание трибунала – и люди, не знающие ни слова по-русски, отправлялись «отдыхать» на просторах «солнечного» Магадана.

Сегодня, читая рассекреченные дела тех времен, мы удивляемся, как можно было верить такому идиотизму, кто составлял такие нелепые, чудовищно нелогичные обвинения и как могли на основе этого отправлять людей на верную смерть. Кто-то из чекистов мог быть и малограмотным, но ведь в военном трибунале заседали более или менее образованные люди. Почему же никто из них ни разу не обратил внимание на несуразность «творений» чекистов, ведь речь шла о человеческих жизнях?! Расскажу об одном случае, который произошел, когда мне было семь лет, и запомнился со всеми подробностями.

Дело было поздней осенью. В один из дней, ближе к полуночи, постучали в дверь. Отец, на ходу одеваясь, пошел открывать. Я узнал вошедшего – это был начальник ЧК нашего района, фамилию и имя его не помню. Замечу, к слову, что чекистами в основном служили армяне из Карабаха, Тбилиси, Ростова, местных было значительно меньше. Эти люди хорошо владели русским, но с армянским языком у них были определенные трудности.

Разговор чекиста с отцом шел на русском. Постепенно голоса звучали все громче и громче, под конец послышалась ругань – ругался в основном отец. Матерные слова на русском я уже знал. Чекист все время хотел успокоить отца, но разговор продолжался на повышенных тонах. Оказалось, что отцу принесли список людей, подлежавших высылке куда-то в Сибирь или Северный Казахстан, – в нем значилось больше ста человек. Сперва спорили о количестве. Отец бурно возмущался размерами списка, утверждая, что у него в районе нет такого количества подлежащих высылке людей. Потом, сократив количественный состав, перешли к фамилиям. На первой же фамилии снова начали спорить. «Это же наш дантист, – горячился отец, – хороший специалист, репатриант, единственный в районе! Другой специалист – женщина, и сейчас она в декретном отпуске!» Дантиста удалось отстоять. Среди других фамилий числились учителя французского языка и истории, два русских инженера, уже высланных в Армению и работавших на фабрике. По каждой фамилии отец приводил свои аргументы.

Потом сидели, пили чай и ждали, пока придут вызванные отцом председатель райисполкома и начальник райотдела милиции. Они приехали очень быстро, по-видимому, еще не разъехались по домам. Отец по представленным начальником милиции спискам предложил других кандидатов на высылку. Чекист не соглашался: «Что вы, товарищ секретарь райкома, подсовываете мне бандитов и воров, шпану какую-то. С таким списком пусть поработает ваш начальник милиции, мы ищем вредителей и шпионов, а они – среди районной интеллигенции. И что вы так защищаете их, чем они заслужили ваше доверие?..» Перед тем как уйти, он угрожал, что доложит о позиции районного партийного руководителя, т. е. отца и его помощников, своему руководству. В свою очередь, отец также перешел к угрозам, говоря, что поставит вопрос об уходе начальника ЧК из района, так как он мешает налаживанию нормальной жизни, ищет вредителей и шпионов там, где их нет, а это – своеобразная попытка саботажа, способная привести к срыву выполнения поставленных партией задач…

Чекист ушел, отец еще некоторое время возбужденно ходил взад и вперед и ругался, мама успокаивала его. К утру мы уснули. Как я понял из утреннего телефонного звонка, отец продиктовал секретарю текст телеграммы в ЦК Компартии республики, где сообщал о вчерашнем событии и критиковал действия начальника ЧК.Через несколько дней в районе прокатилась первая волна арестов.

* * *

С 1947 по 1950 год в республике полным ходом шла реализация постановления Совета Министров СССР за № 04083 «О переселении колхозников и другого азербайджанского населения из Армянской ССР в Кура-Араксинскую низменность Азербайджанской ССР». Причиной такого отношения к азербайджанцам послужило то, что во время Второй мировой войны они массово дезертировали с фронта, поэтому оказались в немилости у вождя народов. Азербайджанцы, как тюркский народ, понимали, что если для армян и грузин поражение СССР означало полную катастрофу, бойню и высылку с их территорий, то для них, наоборот, – возможность захвата новых земель и расширение границ до Черного моря.

Несмотря на значительное численное превосходство азербайджанского населения над армянами и грузинами, по числу награжденных, в том числе Героев Советского Союза, Армения почти в три раза превосходила Азербайджан. При этом Азербайджан в числе своих героев показывал проживающих на его территории армян и русских, особенно армян из Нагорного Карабаха, откуда вышли известный полководец, маршал Советского Союза Иван Христофорович Баграмян, маршал авиации Арменак Хамферянц, расстрелянный Сталиным в 1950-е годы, главный маршал бронетанковых войск Амаяк Бабаджанян, адмирал флота Иван Исаков и другие. Скромные заслуги азербайджанцев во время войны объясняются также тем, что еще с царских времен в российскую армию с ее сильным христианским началом мусульмане призывались в редчайших случаях. Поэтому если среди армян и грузин были тысячи офицеров и специалистов военного дела, то для азербайджанцев эта профессия была закрыта и никогда не пользовалась особой популярностью.

Итак, по велению вождя народов более двухсот тысяч азербайджанцев и курдов были высланы из Армении, переселение проводилось в три этапа. Район, куда они переехали, был пустынной засушливой территорией без растительности, кишащей змеями и насекомыми. Однако после создания оросительной системы эти земли стали одним из центров бахчеводства Азербайджана – видимо, вождь предвидел такую перспективу, ведь должен же он хоть в чем-то быть прав. Замечу, что азербайджанцы – хорошие и умелые бахчеводы и скотоводы, хорошие торговцы овощами и фруктами, что тоже требует навыков. Не случайно на всех московских рынках доминируют азербайджанцы, а их бахчевые культуры считаются, наравне с узбекскими, лучшими.

На место переселенных азербайджанцев, как я уже отметил выше, в Армению вернулись из других стран двести тысяч репатриантов-армян. Однако такая простая арифметика оказалась неразумной, поскольку уехавшие азербайджанцы были бахчеводами и скотоводами, а вместо них приехали люди абсолютно других профессий: ювелиры, дантисты, музыканты, сапожники, танцоры, портные, – не имеющие никакого отношения к сельскому хозяйству. Постепенно в экономике республики образовался сильный перекос, сельское хозяйство пришло в упадок, а бытовые услуги развивались настолько бурно и были такими качественными, что жители других регионов СССР приезжали в Армению купить хорошую одежду и обувь, ювелирные украшения и многое другое. В последующие годы в республике бурно развивалась наука и культура, медицина и образование – в этих сферах деятельности репатрианты принимали самое активное участие. Одновременно их представители практически отсутствовали в государственных, тем более в партийных органах республики – их приход туда всеми возможными способами ограничивала местная партийная верхушка и КГБ, разумеется, с ведома Москвы. Вернувшиеся на историческую родину репатрианты подозревались в неблагонадежности и оказались фактически неравноправными с местным населением, а если говорить более грубо – людьми второго сорта.