нём,

Тёплых чувств я не знаю;

Холод осени душу сковал мне.

Не люблю я пору увяданья,

На меня навевает хандру

Хладный ветер своим завываньем;

Он повсюду разносит листву

Пожелтевшую, и ей засыпает

Весь мой дом от порога до окон,

Всюду шорох, а я засыпаю

Тяжело. Гулко, глухо под боком

Сердце старое ночью стучит,

И душа в бренном теле болит…

По утрам очень рано встаю,

Выхожу погулять на поляну

И смотрю, как по небу плывут

Журавлиные стаи, — растянут

Они свои длинные клинья

И курлычут надрывно, тоскливо.

В голосах их тревожных, крикливых

Безысходность мирская слышна,

Что-то вечное, неизбывное,-

То, что снова приносит весна

И уносит зима непрерывно.

Поздняя осень

Ветер осенний срывает с деревьев

Листья последние; сады опустели.

Поздняя осень идёт по аллеям,

Устала она, постарела.

Шагает старушка, тоскливо вздыхает,

Юность свою вспоминает;

Сентябрь золотой и октябрь багряный

В мыслях сырых воскрешает.

Холод и слякоть принёс ей ноябрь,

Заставил он старую плакать

Дождями; окутал печалью

Глаза её. К хладному мраку

Поздняя осень, вздыхая, идёт;

В снегах она станет, как лёд,-

От долгих невзгод отдохнёт,

Вечный покой обретёт.

Ночная охота

Унылый, бледный свет луны

В лесу тропинку освещает,

Скупо он лучи струит,

Сквозь сень ветвей мерцает.

Скрипят столетние дубы,

На ветру листвой качают;

Сонный бор в объятьях мглы

Дремлет, засыпает.

Где-то совы говорят

На невнятном языке,-

Ухают, сопят, кричат;

Ищут для своих когтей

Добычу эти птицы мрака…

Пусто на лесной тропе,

Шагаю я по ней к оврагу

И чувствую в кромешной тьме

Присутствие зверей…

Заряжено ружьё моё,

Оно спасёт от упырей

И вурдалаков, — серебро

В тяжёлых пулях есть.

Стая бешеных волков

За три дня сумела съесть

Восемь наших земляков.

Скот не трогали они,

Потрошили лишь людей;

Это были упыри

В облике зверей.

Всей деревней вышли мы

На охоту в тёмный лес;

Трудно тварей истребить,

Но у нас есть крест,

Серебро, вода святая.

С нами поп ходил, читая

Заунывные молитвы,

Но беднягу растерзали,-

Голову ему, как бритвой

Срезали зубами

Вурдалаки. Час назад

Потрепали они нас,

Устроили кровавый ад.

И вот один иду сейчас,

Мало нас в живых осталось;

Все мы разбежались,

Кто куда, спасаясь

От дьявольских отродий…

Чуть потише вроде

Стало в тёмном буреломе.

Спрятаться решил в овраг

Я от стаи сатанинской;

Там удобней переждать

До утра. Но близко, близко

Где-то рыскают они.

Вот один из них завыл…

Замер я, застыл.

Не чуя под собою ног,

Лёг на землю, взвёл курок.

Звери подступают ближе,

Два выстрела есть у меня,-

Первый громко прозвучал,

А второго я не слышал…

Колдовские сапоги

Я по ярмарке ходил,

Сапоги хотел купить,

Чтоб зимою не застыть

Мне в берёзовых лаптях.

Правды нет у нас в ногах,

Но обутыми им быть

Надлежит. И вот искал

По прилавкам скороходы,-

Непременно, чтоб сафьян

Был, и по последней моде

Носы у них заострены.

Наконец нашёл, что нужно;

Сторговался в пол цены

Я с барышником одним,

Он сказал мне: "Ты по лужам

Можешь смело проходить,

А зимою по сугробам;

Снег и слякоть навредить

Тебе не смогут! А как удобно

В них! Как на перине!" -

Так товар свой расхвалил мне

Тот купец. И вот, что было:

Сапоги те оказались

Колдовскими; злая сила

В козьей коже укрывалась,-

Постоянно голосила

И мемекала она,

Когда я шагал.

Вот такой купил сафьян.

И главное, что снять нельзя

Эту дьявольскую обувь,-

Словно в кожу мне вросла,

Отдери её, попробуй!

И барышника, козла,

Мне уже не разыскать!

Я обшарил весь базар,

А его и след простыл.

Видимо, нечистый был

Это, в облике купца.

Что поделать? Привыкать

Надо к странным сапогам;

Хорошо, что не наврал

Он мне про удобство их,-

В самом деле, как в перине

Мягко и удобно в них!

Да и запахи плохие

Не слышны от грязных ног.

А главное у тех сапог

Свойство было, — говорили

Мне они про тех, кто рядом.

Скажем, в разговор вступил я

С кем-нибудь, а обувь рада

Хрюкать, мекать, или гавкать;

Всё зависит от того,

Кто стоит передо мной.

Все дивились: "Что за чудо?!

Правды не было в ногах

Никогда! Её нам трудно

Отыскать и в головах!"

И вот, примерно через год,

Меня на службу пригласили

К царю; такой доход

Разом там заполучил я,

Что теперь живу, как барин!

Хожу я в разные палаты

И сижу на заседаньях,-

Рёв ослиный там бывает,

Лай, и всякое такое.

Часто в царские покои

Приглашают; там с послами

Говорю, — всё узнаю,

Честны они пред сапогами.

Обувь я свою хвалю,

Очень сильно помогла мне!

Странная история про вино, навеянная винными парами

В ту давнюю пору жил я с женою

В граде Ростове, на берегу Дона.

Мы молоды были, друг друга любили,

Весело дни свои проводили.

Дом наш огромный имел восемь комнат,

В которых светло и просторно.

Два этажа и веранда с балконом;

У входа резные колонны.

Нас после свадьбы сюда заселили

Родные мои, (купцами мы были:

Дед и отец, и я вместе с ними

Товары в Ростов привозили,

Доходы имели большие).

Помню, когда в первый раз мы вошли

В дом наш, — от счастья застыли;

Прекрасным убранством ослеплены,

Стояли мы, не говорили,

А с изумленьем глазели на стены,

На люстры, шкафы и камины.

Роскошь повсюду была несравненная,

Даже меня удивила.

Дед мой такой вот подарок нам сделал,

Внезапно расщедрился, (внуков хотел,-

Не поскупился вложить деньги в дело,

Ведь верную прибыль предвидел себе).

И вот жили мы в этом доме богатом;

Месяц медовый устроили в нём.

Нам не хотелось ехать куда-то

К морям иностранным; зачем закордон,

Когда есть роскошный, прекраснейший дом?

С женой мы решили, что здесь проведём

Первый свой месяц вдвоём.

По воскресеньям друзья приходили,

Мы в эти дни задавали балы;

В парах кружились, топтались в кадрили

Всю ночь напролёт, до самой зари.

В огромнейшем зале нам стол накрывали;

Красиво лакеи на нём расставляли

Яства шикарные в приборах хрустальных.

Фужеры, бокалы вином наполняли

Таким, что не сыщется равных

Ему, (из далёкой, лучистой Италии

Двухсотгодовалые вина свезли к нам;

Пятнадцать бутылок у нас после свадьбы

Ещё оставалось, и их мы привыкли

В самом начале застолья открыть,

И по чуть-чуть им гостей угостить).