прежде было.

С Буддою поговорил он,

Когда тот сидел под древом:

— И тебя, браток, накрыло?

— Да. Всего две хапки сделал

И меня вообще убило,-

В череде перерождений

Заблудился я; нет силы

Вырваться из тьмы сансары.

До сих пор не отпускает…

Дальше мчался Заратустра

И встречал арабов буйных,

И евреев вечно грустных;

До сих пор они воюют.

Спрашивал он их пророков:

"Что вы тут употребляли?"

— Да у нас приколов много,

Мы веками кайфовали;

Есть движуха, слава Богу.

Ищущий найдёт дорогу.

Мы отнюдь не скандинавы;

Это там у них их Один

Объедается грибами.

А у нас щедра природа,-

Прогуляемся полями

И запас насобираем,

И в любое время года

Веселы потом бываем

И мудры, и прозорливы.

Жили бы мы тут счастливо,

Да земли нам очень мало.

Мы как будто бы не страны,-

Палестину раскромсали

И её клочок отдали

Этим хитреньким цыганам.

— Здесь земля обетованная!

(Евреи гневно закричали).

Варвары вы окаянные!

"Сектор газа" ваш не знают,

Думают, что это группа

Та, что кроет матерками.

Вы-то здесь взялись откуда?!

Рьяно спорить они стали,

Заратустра их не слушал;

Он увидел, как восстали

Джинны из пустынь. "Разрушим

Мир, сотрём всё в прах

И развеем на ветрах.

(Духи пустошей шептали).

Наступает время брани

Беспощадной и кровавой,

Воевать начнут все страны,-

Север и восток и запад.

Ад настанет на Земле,

Царства в пламени сгорят.

Конец придёт планете всей,

Все погибнут: стар и млад,

Раб и царь, богатый, нищий

Превратятся в пепелище!"

Тут-то понял Заратустра,

Что его сильней, чем Будду

Накрывает. "Да уж, грустно,

Даже страшно… Нет, не буду

Больше пить по три глотка

Чудодейственного зелья;

Два хватает мне пока.

Осторожно к просветленью,

Не спеша надо идти,

Чтобы в тьму не угодить."

Ковёр-самолёт

"Огонь войны пылает в мире,

Десятки стран он охватил.

Солдаты гибнут, гибнут мирные.

Не утихает адский пыл

Ненависти; всюду распри.

Канонадою гремит

На полях оркестр ужасный.

В города летят ракеты

И в жилых домах взрываются.

Страшно жить на белом свете!

Неужели начинается

Третья мировая?.. М-да-а,

Война кругом; беда, беда." -

Думал, сидя у экрана

Иванов, (он был с похмелья),

И переключал каналы:

"Новости" смотрел и "Время".

В голове его туманной

От тревоги всё кипело.

Тесно было на диване

Иванову, — надоело

Сидеть на нём, без дела.

Захотелось мир спасти,

Но как же это сделать?

"Пять копеек наскрести

Не смог на опохмелку,

А как войну предотвратить?"

— В этом помогу тебе.

(Грозный Джинн промолвил

В ответ на мысли Иванова).

Сначала ты в Иран лететь

Должен вместе с ней;

Собирайся поскорей.

Видишь, кто тут на диване

Рядышком с тобой?

Красота какая!

Её зовут Лейло́й.

— Лейла я. Привет, Иван.

Мы полетим с тобою,-

Готов в полёт диван.

Раньше на коврах я, помню,

Облетела много стран.

Алладину помогала,

Аль-Рашида выручала.

А потом Меджнун, баран,

Всё испортил; мы не пара

Были с ним, но он любил.

И я сначала отвечала

Взаимностью; он был не мил

Мне, но чувства я ценила.

— Она их всех заговорила

До смерти; Шехерезада

Нервно в стороне курила,

Когда Лейла́ болтала.

Многим головы вскружила

Эта бестия Лейла́.

— Лейла я! Не слушай Джинна,

Ударения в словах,

Сидя в лампе, позабыл он.

— Сейчас не время спорить!

Спешить вам надо по делам.

Уселись вы? Готовы?

Взлетай, взлетай, диван!

Лейла и Иван летели

В небесах быстрее ветра,

И на бренный мир смотрели;

Он горел, — повсюду беды,

Горе, слёзы, страх и смерть.

Рушилась земная твердь

От ударов стрел-ракет.

Стальные коршуны парили

И дома людей бомбили.

В дыме скрылся белый свет;

Полыхала Палестина,-

Нигде живого места нет,

Повсюду лишь руины.

— Для чего сейчас в Иран

Путь с тобой держать должны мы?

(У Лейлы́ спросил Иван).

— А там пророк когда то сильный

Жил; и дух его восстал,

Он ждёт нас средь песков пустыни.

Сей дух войну нам предсказал

Давным-давно; он даст совет,

Избавит мир от страшных бед.

— А почему же с Украиной

Дух ваш нам помочь не хочет?

Долго будут братья гибнуть?

Год уже друг друга мочим!

— Он и в этом нам поможет;

Тут всё связано, Иван.

Долго объяснять, и сложно.

Ты всё увидишь сам.

Приземлился их диван

В пустыне Деште-Лут.

— Теперь пора бы и ногам

Поразмяться; долго тут

Идти к кудеснику востока?

— Сиди, Иван; сейчас он сам

Явится, в мгновенье ока.

И вдруг поднялся ураган

В пустыне, — столб песчаный

Быстро подлетел к дивану,

А из песка мудрец явился

И низко-низко поклонился

Изумлённому Ивану.

Слова приветствия сказал он:

"Мир тебе, потомок скифов.

Да продлятся дни твои!

Пусть ладья твоя средь рифов

Сможет верный путь найти!

Мы вызвали тебя сюда,

Чтобы ты подлунный мир

Спас. Идёт война;

Кровожадные жиды

Наши города громят.

А Америка им рада

В этом деле помогать.

Очень близко пламя ада

Подступило; всех беда

Ожидает. Много стран

Сразу станут воевать.

Помоги же нам, Иван;

Человечество в руках

Твоих! Сейчас я дам

Вам волшебный эликсир,

И вы должны им напоить

Байдена и Нетаньяху;

Шольца тоже угостить

Не забудьте. Мир на плаху

Они стремятся положить!

А это зелье мирно жить

Их заставит. Всю Европу

Чудодейственным сиропом

Вы спасёте. Саммит скоро

Натовцы хотят устроить.

Очень часто надо пить

Им, когда с трибун вещают;

Тут и подольёте им

Эликсир необычайный

В их стаканчики с водой.

Лети, Иван, тебе с Лейло́й

Легко удастся опоить

Тех, кто мир пришёл губить."

— Лейла я! И этот тоже

Ударения не может

Ставить правильно! О, боже!

Высоко они летели,

Обвиваемые ветром,

К саммиту успеть хотели.

Быстроходным был диван,-

Пересёк десятки стран

За единое мгновенье;

Горы, долы, океан

Иван с Лейло́й преодолели,

И приземлились в США.

В белом доме суета;

Идут приготовленья к пиру.

Чашки, плошки на столах

Расставляются красиво.

(Саммит провести решили

В неформальной обстановке.

Пусть свершатся судьбы мира,

При отличной сервировке).

Байден всем распоряжался,

С самого утра он бегал

И с прислугою ругался:

Наблюдал, чтобы на белых

Скатертях всё чисто было,

Чтобы всем хватило вилок.

Подготовил стол умело.

Вот и гости собрались,

Выпили вина в фужерах.

Мудро речи полили́сь.

Нетаньяху начал первым

Выступать; такое слово

Пред народом он промолвил:

"Я сейчас хочу заплакать,

Но не вижу здесь стены

Нашей иудейской, славной.

От арабов стеснены

Мы, но я им всё прощаю;