Но имелись в России и более серьезные люди. Первым об отмене крепостного права заговорил вельможа екатерининских времен, наставник будущего императора Павла Петровича Никита Иванович Панин. Этот человек был сторонником изменения вектора политики России. Он полагал, что нет смысла лезть в европейские разборки. Вслед за Ломоносовым он считал: «Россия прирастает Сибирью». Но для освоения Сибири и Дальнего Востока требовались люди. А их не было. Большинство народа являлись крепостными и работали на бар. Именно поэтому Панин и его последователи выступали за отмену крепостного права. Впоследствии к Сибири добавилась и Русская Америка, которую требовалось осваивать. Вообще-то полный провал освоения Аляски связан прежде всего с тем, что осваивать её было некому…[7]

Идеи освобождения крестьян подхватили декабристы. И уже у них проявилось главное различие между дворянами, стремившимися освободить крестьян исходя из определенных интересов, – и крестьянским менталитетом. Дело в том, что реформаторы планировали дать народу «волю» без земли. А крестьяне были на это решительно не согласны. Так декабрист Иван Якушкин вроде бы собрался дать крестьянам вольную. Но, как вы, наверное, догадались, без земли. На что мужики ему ответили:

– Нет уж. Пусть мы будем ваши, а земля – наша.

То же самое собирался сделать и другой член подпольного общества, Михаил Лунин. Но – тоже – без земли. Даже в своем завещании он предлагал своему наследнику, двоюродному брату, проделать подобный фокус. Но тот то ли не захотел, то ли не решился.

Без земли – эта идея будет постоянно вставать у декабристов. Конечно, они брали пример с «передовой Европы». Да только ведь там уже была достаточно развита промышленность. А в России куда было податься безземельному мужику? Либо обратно – к барину в батраки, либо в лес с кистенем.

Стоит упомянуть и ещё один факт. В 1812 году, во время нашествия Наполеона на Россию, французский император, когда понял, что события идут не так, как ему хотелось бы, подумывал об издании манифеста об освобождении российских крестьян. Очень серьезно подумывал – он приказал найти людей, помнивших восстание Пугачева, и подолгу с ними беседовал. Технически это сделать было бы не слишком трудно. Требовалось только найти какого-нибудь авантюриста, который провозгласил бы себя «счастливо спасшимся императором Павлом Петровичем» и издал бы соответствующий Указ. И вот как вы думаете – у многих русских солдат хватило бы патриотизма сражаться против Наполеона после такого? По разным причинам Наполеон на этот шаг не пошел. Хотя в Петербурге подобной возможной выходки корсиканца панически боялись.

Об освобождении крестьян задумывались не только бунтари и внешние враги. Об этом же думал и Александр I. 20 февраля 1803 года был подписан Указ «О вольных хлебопашцах». Это ни в коей мере не было «волей», данный документ всего лишь регулировал процедуру выкупа крестьян на волю с землей. То есть выкупиться из рабства мог крестьянин и до этого. Теперь он мог кроме всего прочего откупить и кусок земли. Правда, крестьянин имел возможность это сделать только в том случае, если на это был согласен помещик.

Как видим, ничего особо революционного в Указе не было. Однако он встретил бешеное сопротивление высших чиновников, большинство из которых являлись крупными замлевладельцами. Император стал получать анонимки, в которых говорилось – дескать, твоего папу, Павла I, прибили, а ведь можем и тебя… При следующем императоре, Николае I, Указ просто «забыли» включить в Свод законов Российской империи.

Вообще-то Николай I несколько раз пытался создавать комиссии по вопросу освобождения крестьян. Так два раза, в 1842 и 1847 годах, представителями высшей бюрократии были фактически провалены предложенные лично императором законы, являвшиеся первым и очень серьезным шагом к «воле».

С Законом 1847 года вышло вообще интересно. В 1834 году, беседуя с одним из приближенных, император заявил:

– Я хочу вести процесс против рабства, когда наступит время, чтобы освободить крестьян по всей империи.

Николай I понимал, что он затеял очень непростое дело. Кому охота терять хялявный доход? Вспомните гоголевского Манилова. Ну кто он без своих крепостных? Поэтому вопрос разрабатывался в страшной секретности. Было создано три «уровня допуска» – вот в такой обстановке глубочайшего подполья работали созданные императором комитеты.

И вот в недрах одного из комитетов возник проект закона.

«Мысль закона состояла в том, что помещики могли по добровольному соглашению с крестьянами уступать им свои земли в постоянное наследственное пользование на известных условиях. Эти условия, раз составленные и утвержденные правительством, не должны были меняться; таким образом крестьяне будут прикреплены к земле, но лично свободны, а помещик сохранит за собою права собственности на землю, к которой прикреплены крестьяне. Помещик сохранял судебную власть над крестьянами, но уже терял власть над их имуществом и трудами; крестьяне работали на помещика или платили ему столько, сколько было поставлено в условии. Зато помещик освобождался от обязанностей, какие на нем лежали по владению крепостными, от ответственности за их подати, от обязанности кормить крестьян в неурожайные годы, ходатайствовать за них в судах и т. д.».

(В. О. Ключевский)

2 апреля 1842 года закон вышел. Но

«…ему дана была такая редакция, которая почти уничтожила его действие. К тому же на другой день по издании закона последовал циркуляр министра, которым тогда был Перовский; этот циркуляр и разделал закон; в нем было подтверждено с ударением, что права дворян на крепостных крестьян остаются неприкосновенными, что они не потерпят ущерба в этих правах, если в силу закона не пойдут на сделки с крестьянами».

(В. О. Ключевский)

Дальше все пошло таким же образом.

«Закон 8 октября 1847 г., предоставлявший крестьянам имений, продававшихся с публичного торга, выкупаться с землей: две трети дворянских имений состояли в неоплатных долгах казенным учреждениям. Сумма этих долгов близко подходила к миллиарду. Собственно говоря, освобождение крестьян можно было бы совершить чисто финансовой операцией, назначив срок для уплаты долгов, а потом конфисковать имения, как они конфискуются и теперь частными банками. Но не хотели прибегать к такой политической стратагеме, пользуясь затруднительным положением дворянства. Имений, которые продавались с публичного торга, было множество, но, чтобы крестьяне могли выкупаться, нужно было устроить удобный для них порядок аукциона, устроить известный порядок оповещения крестьян о продаже, наконец, устроить им возможность получать ссуды (редкое имение могло тотчас собрать достаточное количество своих денег), ничего этого не было предусмотрено. Закон просто был брошен в аукционную залу, со всех сторон полились представления о затруднениях, какие встречались при применении закона… Высочайшая власть не отменяла закона, но через несколько месяцев вышло новое издание Свода законов; закона 8 октября там не оказалось. Имения продавали с торгов, крестьяне обращались с ходатайством к правительству; им говорили, что закона об этом нет, им показали издание, и просители не находили его там.