Поскольку Северная война и уникальное личное противостояние в ней главнокомандующих сражавшимися войсками Петра I и Карла XII существенно повлияли на эволюцию военного искусства, в особенности применительно к русской армии, решение поставленных в исследовании задач позволяет сделать выводы по поводу минувшего опыта, которые отчасти облегчают понимание условий ведения вооруженной борьбы в будущем.

Как частное замечание, согласно русской народной мудрости, генеральский чин – это не должность и не звание, это счастье. В Московском царстве (впрочем, аналогично Российской империи, Союзу Советских Социалистических Республик, всем их правопреемникам и многим другим государствам) присвоение генеральского звания означало вхождение в узкую элитарную касту со своими особыми кастовыми нормами и правилами поведения, включающими и особую систему отношений между людьми «генеральской породы». Поэтому в данной работе различия в званиях от генерал-майора до генерала того или иного рода войск специально не прослеживаются как несущественная информация, мало значимая для понимания существа событий. Главное отметить, что данное лицо входило в генеральскую касту, то есть было причислено к военачальникам высшего ранга.

Конечно же, в некоторых случаях, например, при несоответствии в звании и должности взаимно подчиненных друг другу генералов (когда прямой или непосредственный начальник был ниже своего подчиненного по званию), это придавало их взаимодействию и отношениям определенные психологические нюансы. Кроме того, существовали еще и проблемы межличностного общения ответственных военачальников, каждый из которых в определенные периоды времени являлся командующим самостоятельной группировкой войск на том или ином театре военных действий. Например, П. Энглунд отмечает[8], что в шведской армии такие проблемы существовали в отношениях между генерал-фельдмаршалом Карлом Реншельдом и генералом от инфантерии Адамом Левенгауптом. Однако подобные психологические тонкости человеческих взаимоотношений практически невозможно объективно оценить, а тем более определить степень их влияния на принятие решений, что не позволяет формировать вполне обоснованные выводы и предположения.

Помимо генеральских званий, в работе в некоторых случаях не указываются дворянские титулы, а также приставки к фамилиям русских (иностранного происхождения или подданства), шведских, немецких и других аристократов, отмечающие их дворянское происхождение или «рыцарское» звание: «де», «фон», «риттер», «цу», «цур» («d’», «von», «ritter», «zu», «zur»). В начале XVIII века подавляющая часть офицерского состава, как в шведской, так и в русской армиях, в особенности среди высших командиров, комплектовалась исключительно представителями дворянства и аристократии.

Иностранные имена и фамилии даются как в русскоязычном, так и в латинском или шведском написании.

В работе использованы общедоступные портретные изображения участников Полтавской битвы и вообще описываемых событий, сделанные в разные годы до, во время и после Северной войны, поэтому видимые знаки различия и награды могут не соответствовать званию и наградам летом 1709 года.

В заключение целесообразно предупредить читателя, что предлагаемая его вниманию работа достаточно плотно нагружена фактами и цифрами, потребовавшимися для комплексного анализа изучаемых исторических событий. Линия изложения часто прерывается отступлениями, необходимыми для более полного и целостного отражения и восприятия происходившего. В целях наиболее адекватного отражения уровня боевого и тактического мастерства сражающихся сторон, их действия детализированы настолько, насколько это позволяло наличие источников и требовалось для решения основных задач исследования.

Также следует пояснить, что Северная война в принципе отнесена автором к военному противостоянию русских и германцев, поскольку, во-первых, в составе шведской армии было около четверти немцев из германских государств (шесть рейтарских кавалерийских полков – немецкие вербованные полки командиров Альбедиля, Дюккера, Ельма, Мейерфельдта, Таубе, Гюлленшерны общей численностью более 8 тыс. солдат и офицеров, не считая отдельных подразделений и военнослужащих, например, из Саксонии и Силезии, которыми в 1707 году были доукомплектованы шведские части, поэтому Б. Григорьев считает, что немцы составляли до половины королевской армии[9]); во-вторых, Карл XII по мужской линии принадлежал к германской династии князей Виттельсбахов, получивших свой титул еще в XII веке; в-третьих, в составе Швеции в это время находились и германские земли – пфальцграфство Цвайбрюккенское (в земле Рейнланд-Пфальц в Баварии), Верхняя Померания с городом Штральзунд, часть Нижней Померании с городом Штеттин, области Бремен и Верден, а также некоторые мелкие княжества – Юлихское, Бергское, Клевское и город Висмар; в-четвертых, германские племена, заселившие земли по течению Верхнего Рейна, пришли из Скандинавии, так что немцы и шведы являются этнически родственными нациями.

Вместе с тем мы не предполагаем, что аналитическое исследование одной только Полтавской битвы позволяет исчерпывающе судить о характерных особенностях военного противостояния русских и германцев. Поэтому автор рассчитывает продолжить изучение данной проблемы в широкой исторической ретроспективе, используя открытые в настоящее время обширные источники информации для решения всех указанных выше задач.

«Русский» поход 25-летнего короля Шведов, Готов и Вендов Карла XII был начат в августе 1707 года для победы над последним врагом Швеции в Северной войне – русским царем Петром I (после заключения в сентябре 1706 года в местечке Альтранштадт (Альтранштедт, Altranstädt) мирного договора с курфюрстом Саксонии Августом II). Шведская армия выступила из Дрездена (Dresden) в Саксонии и, задерживаясь лишь для пополнения численного состава и материальных запасов, в начале сентября перешла через реку Одер в районе города Штейнау (Steinau), миновав польско-саксонскую границу, а затем двинулась в глубь Польши. В октябре шведы сделали длительную стоянку в Познани (Posen), стягивая туда подкрепления и подготавливая запасы предметов снабжения, а в январе 1708 года королевская армия вошла в Белоруссию, на территорию Великого княжества Литовского. К этому времени под королевскими знаменами были собраны около 43–45 тысяч профессиональных, вымуштрованных и приобретших большой боевой опыт солдат и офицеров (в том числе от 16 200 до 18 000 солдат пехоты, 12 250 драгун и 8450 рейтар, около 3000 унтер-офицеров пехоты и кавалерии, приблизительно 2000 гусар и от 500 до 1000 артиллеристов, инженеров и саперов из корпуса инженеров и солдат, выделенных в обоз в качестве ездовых и охраны[10]), набранных в самой Швеции в соответствии с системой так называемой «индельты» («поселенные войска», швед. «indelningsverket»)[11], а также по прямому найму (швед. «varvarde»). Ядро армии составляли шведы, финны и прибалты, а также немцы (в составе кавалерии числилось 6 немецких вербованных драгунских полков[12]). Мононациональные шведские, финские, немецкие и прибалтийские части в пехоте и кавалерии сохраняли выраженную территориальную природу в зависимости от места формирования, что придавало им дополнительную спаянность и обеспечивало понимание и взаимодействие в бою между солдатами и офицерами.