— Подумай, княже, вот и еще о чем: как так за одно лето и свеи, и германские рыцари, и литвины вдруг всем скопом ударили по Новгороду, Пскову, Смоленску да Полоцку, а?

Тут Даниил только хмыкнул:

— Сговорились, как же ещё.

— Сговорились… Только везде, где ворог ударил, там дружины Всеволодовичей его дожидались! Невский разбил свеев, внезапно ударив по стоянке их в устье Невы. Братья, напоказ враждовавшие, не только без крови миром разошлись — вспомни Липицу! — но объединившись, как снег на голову обрушились на крестоносцев, не успевших даже из-под Пскова бежать! Да походя привели к присяге непокорное Новгородское вече и стоящее за ним боярство! После чего повернули на полудень и также вместе дошли до Нижнего Новгорода. Где уже ждали их ладьи ушкуйников! И ударили по татарам в Булгаре одновременно с выступившими в поход рязанцами! Ты сам-то веришь, княже, чтобы так складно могло получиться все у базилевса-то а? Особенно учитывая, что и Мстислав Глебович привел рати северян аккурат к началу общего похода. Ну, разве так бывает?!

Так не бывает, так никогда и не было…. Даниил Романович прекрасно помнил то, как сыновья Всеволода Большое Гнездо (при посильном участии Удатного тестя) устроили под Липицей бойню по заметно меньшему поводу — пусть тогда Юрий и Ярослав объединились против старшего Константина. Но сейчас повод для ссоры братьев был серьезней некуда — один назвал себя ни много ни мало базилевсом (!), второй отказался присягать… Однако же то, что германские рыцари осадили Псков, вполне могло стать причиной примирения. И до недавнего времени Волынский князь, пусть и с опаской наблюдал за кратным усилением Владимира, но помня татарскую мощь, не спешил с выводами. Да и вроде не так близко к его землям было вновь образованное царство… А теперь гляди-ка — через Полоцкое княжество уже и граничат.

— Значит, Михаил считает, что Всеволодовичи есть большая угроза, чем татары?

Гордей аж поперхнулся, услышав подобный вопрос:

— Сам-то не видишь, княже? Базилевс с братом такую силу набрали, что агарян в Булгаре бьют, Русь едва ли не целиком под себя подмяли! Со времен Ярослава Мудрого кому такое удавалось?!

Даниил согласно кивнул:

— Хорошо. Допустим, я приму его предложение… За Галич. Но в его руках помимо Галицкого княжества есть и все Киевское. Зачем Михаилу еще и волынские вои, коли у него есть татары в союзниках?!

Боярин хитро ухмыльнулся:

— Целуй крест, княже, что все, что впредь я тебе скажу, между нами останется — коли ты откажешься от предложения Михаила Всеволодовича.

Немного поколебавшись (и поняв, что ему не стоит упреждать Всеволодовичей, даже если откажется — уж действительно больно быстро прибирают братья к рукам прочие княжества!), Даниил достал нательный княжеский крест из чистого золота, после чего, торжественно перекрестившись, поцеловал. Гордей же, довольно хмыкнув (словно мысли сына Романова прочел!), жарко зашептал:

— Михаил пропустит поганых галицкими землями, в обход Поросской засечной черты и Киева. Мало ли в бывшем княжении у Ярослава соглядатаев осталось? Сам же Михаил с дружиной еще раньше к Чернигову выступит, да Мстислава Глебовича в нем осадит. Всеволодовичи, про то прознав, Мстиславу помощь пошлют обязательно! А вот когда дружины владимирские и рязанские под Чернигов пойдут, так их по пути татары-то и встретят!

Сдавило сердце Волынского князя при этих словах — не продохнуть! Но быстро себя взял в руки Даниил Романович — мало ли в извечных усобицах пролито крови русичей? В том числе и его руками?! Но все же ответил он угрюмо, не сдержав охватившей его горечи:

— Тогда зачем Михаилу волынская дружина?

Боярин ответил уже холоднее, и улыбка его сама собой сползла с губ:

— А сам-то не смекаешь? Во-первых, чтобы ты в спину не ударил, покуда он под Черниговом стоит. Во-вторых, потому как узнав, что объединились вы, Юрий Мстиславу большую помощь отправит — и большая рать врагов наших сгинет, ослабив базилевса и его брата…

Еще сильнее нахмурившись, Даниил довольно резко бросил:

— А хватит-то поганым силы с дружиной Всеволодовичей схлестнуться? Разве не сам ты, боярин, только что говорил, что агарянам они не по зубам оказались?

Гордей мотнул головой:

— Не по зубам, покуда последние все больше в городах, за стенами крепостными отсиживались, да набегами мелкими рать татарскую клевали. К тому же в Булгаре братья и сами воев немало схоронили… В то время как большая часть поганых на полудне били ясов и касогов, да последние половецкие кочевья в степях разоряли. Даже сейчас сил у царя Батыя будет вдвое больше, чем на Калке…

— На Калке и Михаил Черниговский с погаными бился! Нешто не помнит их силы? Нешто не помнит их коварства?! Как же можно теперь их на Русь-то самим звать?! И не задумывался ли о том Михаил Всеволодович, что разбив базилевса, татары уже на его княжество обрушатся, его самого на землю сырую уложат, да сверху досками обложив, пировать станут?!

Не смог сдержать гнева Волынский князь при очередном упоминании Калки. Да и боярин сам также почернел с лица… Но ответил он уверенно, без всяких колебаний:

— А разве те же половцы — не поганые? Но сколько князей их звало на Русь, в свои усобицы вовлекая? Не ты ли и сам с ними союзы заключал?!

Даниил горячо возразил:

— Лишь один раз — и то для того, чтобы удержать Каменец! И не я тогда позвал Котяна на помощь — его вороги мои привели, Ростислав Пинский и Владимир Киевский! Я же заключил с Котяном ряд, чтобы он половцев с моей земли увёл… И на Калке я вместе с кипчаками не против русичей дрался, а с татарами! Или ты забыл, Гордей, про брань мою с куманами под Торческом, где дружину верную разбили, где сам я едва уцеоел?! Там ведь и твой сын пал, Гордей — твой Никитка! Али про то забыл?!

Какой же яростью вспыхнули глаза боярина при упоминании о погибшем старшем сыне! Князю Волынскому оттого не по себе стало — но вместо вспышки гнева Гордей неожиданно спокойно, как-то даже устало ответил:

— Я ничего не забыл, княже. Как и про то, что у меня еще трое сынов имеются и две дочери… Но я тебя в Галиче тогда только и поддержал — из-за сына. Не хотел идти под руку Михаила, на рать твою поганых натравившего… Но времена меняются. Быстро меняются, Даниил. Мне, чтобы сохранить двор и достаток для семье, пришлось принять руку врага — так меня вроде и не задвинули, а наоборот, обласкали, привечая…