– Да, присаживайся к столу. Только учти, что кофе у меня получился чересчур крепким и горячим.

– Вот и слава Богу! Да продлит Он твои годы! Именно такой кофе мне сейчас и нужен, чтобы взбодриться. Ведь Сюзанна не дала мне сомкнуть глаз до самого утра.

– Только не жди от меня сочувствия, – пробурчал Таггарт. – Я тоже скверно спал, но в отличие от тебя не получил за бессонницу никакой приятной компенсации.

– Не унывай, старина! Считай, что ты закалял свой дух! – с ухмылкой ответил Джейс, наполняя свою чашку до краев.

Таггарт окинул взглядом кухню и отметил, что обстановка в ней осталась в целом такой же, какой она запомнилась ему с детства: все те же деревянные разделочные доски, та же старая газовая плита, на которой он разогревал себе суп, придя из школы, те же застекленные полочки для посуды. Вот раковину и холодильник заменили на новые. Увы, рядом с ними стояли прежние табуретки и круглый стол, усевшись за которым братья готовили по вечерам домашние задания, втайне лелея надежду, что завтра их не вызовут к доске.

Кое-кто из одноклассников панически боялся вызова в директорский кабинет. Но только не сыновья судьи Моргана – для них это было всего лишь прогулкой по длинному школьному коридору, не идущей ни в какое сравнение с тем ужасом, который вселялся в них, пока они делали несколько шагов, отделявших кухню от кабинета.

– Как я вижу, – промолвил Таггарт, с любопытством наблюдая, как Джейс кладет в чашку шестой кусочек рафинада, – у вас с Сюзанной все довольно серьезно. Поздравляю!

– Понимаешь, это у нас уже давно, – задумчиво размешивая сахар, произнес Джейс. – Хотя об этом мы и сами до недавнего времени не подозревали. Это трудно объяснить словами... Со стороны может показаться, что мы с ней познакомились недавно, вернее, сблизились только в последнее время, после ее возвращения домой. В действительности же все обстоит не совсем так. Мы были влюблены друг в друга еще в школе. Но потом на какой-то период расстались. За это время мы оба многому научились, стали смотреть на наши взаимоотношения иначе. Короче говоря, мы проверили их на прочность и не находим нужным и дальше откладывать то, для чего мы оба давно созрели. Ведь жизнь так коротка! Зачем же попусту терять время и лишать себя удовольствия?

Ожидавший услышать от своего брата нечто другое, Таггарт осторожно спросил:

– А планы о своем совместном будущем вы еще не строили?

– Ты подразумеваешь брак? – Джейс ухмыльнулся. – А вот с этим-то как раз мы решили не спешить. Однако нам хотелось бы для начала пожить в одной квартире. Городской, разумеется. Так сказать, испытать все прелести совместного проживания на практике. – Он расхохотался.

Лицо Таггарта стало суровым. Он вперил в своего младшего брата укоризненный взгляд и покачал головой:

– Ты, похоже, забыл, что являешься членом достойной семьи Морган и сыном недавно усопшего городского судьи. Что подумают горожане? Что станут болтать злые языки? Или тебе наплевать на свою репутацию? Да наш отец перевернется в гробу, проведав о твоем позоре. Ты не боишься, что он покарает тебя с того света?

– Ах, Таггарт, прекрати меня воспитывать! – отмахнулся Джейс. – Я по горло сыт и папашиными лекциями. Мне опостылело быть пай-мальчиком. И потом, я довольно-таки долго отсутствовал в этом городе, так что вряд ли моим поведением кто-либо заинтересуется, тем более после кончины нашего отца. Впрочем, возможно, в твоих словах и есть толика истины: нравы в этом захолустье почти не изменились.

– Ничего удивительного в этом нет, – пожав плечами, добавил Таггарт. – Кому захочется лишний раз соваться в местечко под названием Рогз-Холлоу? Но поговорим серьезно. Как отнесется к идее вашего совместного внебрачного проживания мать Сюзанны? Сомневаюсь, что она одобрит эту затею.

– Разумеется, Фрэнсис торопит нас со свадьбой, но искренне рада, что мы вместе. Ведь она так романтична! Уверен, что мы не разочаруем ее и в конце концов поженимся. Но только не теперь. Не исключаю, что кое-кому из здешних ханжей наше с Сюзанной поведение не понравится, но с работы меня из-за этого точно не выгонят, здесь не хватает преподавателей. – Он отхлебнул из чашки, взглянул на Таггарта, усмехнулся и добавил: – Уж если они терпят Остина, который спокойно не пропустит мимо себя ни одну юбку, то уж из-за меня скандала точно не возникнет. Но вот если по городу поползут слухи, что ты закрутил с кем-то тайный роман, тогда поднимется настоящий переполох. Можешь мне поверить, если сплетни подтвердятся, это станет сенсацией! О тебе напишут во всех газетах. Вот будет потеха!

Он расхохотался и едва не расплескал горячий кофе себе на колени.

Таггарт помрачнел еще сильнее, сделал глоток и решил, что обижаться на колкость брата ему не стоит. Ведь он и в самом деле еще ни разу всерьез не влюблялся, хотя начал встречаться с девушками, еще учась в колледже. Свои любовные интрижки он тщательно скрывал и за многие годы снискал репутацию убежденного холостяка-отшельника. По сравнению со своими братьями он казался белой вороной, анахоретом, чурающимся представительниц прекрасного пола. А может быть, и того хуже...

Прослывший сорвиголовой еще в юности, Остин притягивал к себе легкомысленных девиц словно магнит. Наделенный даром легко убалтывать смазливых простушек, Берк мог за минуту уговорить любую из них снять с себя трусики. Снискавший репутацию вундеркинда, пай-мальчика и отличника, Джейс пользовался благосклонностью дочерей влиятельных персон местного высшего света. Ни одним из этих дарований Таггарт-младший не обладал, однако это его не огорчало и не мешало ему тоже иногда срывать лепестки удовольствия.

Их мама скончалась, когда ему шел восьмой год. Он понял, что отныне жить им с братьями станет очень трудно, и, как показало время, не ошибся. Запомнив маму болезненной, замкнутой и робкой женщиной, он даже не мог ее представить здоровой, бодрой и веселой. Братья тихо плакали украдкой на похоронах, пряча слезы от своего чопорного и строгого отца, запретившего им выказывать свои чувства на людях. Сам же Таггарт-старший хранил во время траурной церемонии гордое молчание, а если и позволил себе всплакнуть, то лишь уединившись потом в своем кабинете. Утешать и успокаивать малышей пришлось Таггарту-младшему, но он оказался совершенно не готов взвалить бремя их воспитания на свои хрупкие детские плечи.

Как ни тяжело ему жилось в ту пору, он никому не жаловался на свою нелегкую долю. Для посторонних его внутренний мир был наглухо закрыт. А вне дома мальчик держался подчеркнуто независимо и отстраненно, чтобы никто из его сверстников не догадался, что он устроен так же, как и они. Либо, не дай Бог, заподозрил, что в образцовой семье судьи Моргана дела обстоят далеко не так радужно и безупречно, как это кажется со стороны. Еще сложнее было подлаживаться под настроение своего отца и оправдывать его ожидания, которые он возлагал на своего первенца: слишком велик был соблазн поддаться растлевающему влиянию внешнего мира и пойти по жизни своим путем.

– А ведь ты, пожалуй, прав! – сказал наконец он, внезапно повеселев. – Я привык жить отшельником и слегка одичал. А скажи-ка мне, братец, как, по-твоему, повел бы себя наш усопший папочка, если бы он узнал, что вы с Сюзанной намереваетесь вступить в гражданский брак? Сомневаюсь, что он погладил бы тебя за это по головке и благословил на разврат.