мною, — это вопрос религии. Кроме этой преграды — нет другой. Я почти убежден, что наши чувства взаимны. Все в воле Божией. Уповая на Его милосердие, я спокойно и покорно смотрю на будущее»…

В тайну своей любви он посвятил сверстника, с которым дружил, великого князя Александра Михайловича. С юношеской восторженностью он сказал ему, что его Аликс — небесное созданье:

— Сандро, посоветуй, как мне быть: папа, по-видимому, не склонен дать согласие на брак. А я не могу забыть Аликс. Это трагедия…

— Друг мой, есть одно средство — постарайся развлечься. Есть много хорошеньких женщин — это раз; есть служба — это два; есть приятельские пирушки — это три. Попробуй, а там видно будет.

Цесаревич последовал совету — все попробовал. Но после каждого соблазна испытывал муки совести, укоризны и разочарования. Любовь не проходила; золотистая красавица прочно заняла место в его сердце…

И вот мечта готова сбыться. Заболевший отец уступил настояниям и дал согласие на брак. Помогли мать и великий князь Михаил Николаевич. Восторгам Цесаревича не было предела.

— Сандро, я безумно счастлив. Аликс будет моею. Папа дал согласие. Я приду к ее ногам и, как Пушкин, скажу моей царице:

В томленьях грусти безнадежной,

В тревогах шумной суеты,

Звучал мне долго голос нежный

И снились милые черты…

И сердце бьется в упоенье,

И для него воскресли вновь

И божество и вдохновенье,

И жизнь, и слезы, и любовь.

— Постой. Почему же слезы? Ты, брат, зарапортовался. Наверно, что-то не так. Ах, эти смешные восторженно-влюбленные молодые люди, какой у них туман в голове, — смеялся великий князь. Он сам был влюблен и любим и находился накануне свадьбы.

* * *

Сегодня между ними шел решающий разговор. В гостиной никого не было. Их оставили одних решать вопрос своей жизни. Принцесса была прелестна. Пылали румянцем щеки, на глазах порою блистали слезы, белые руки мяли белый платок; красота ее была подобна красоте распустившейся розы, на которой дрожали капельки утренней росы.

Николай Александрович смотрел на девушку восхищенными глазами: любовь, ласка, нежность, тревога и мольба — все было в его взоре. Не надо было говорить, понятно было без слов. Он знал теперь, что любовь их взаимна, что в этой любви — счастье грядущей жизни. Оставалось одно препятствие — перемена религии; он это предвидел раньше, но не предполагал, что это препятствие может оказаться столь решительным и трудным. Он видел душевную борьбу у Аликс — подлинную настоящую борьбу христианки. Он понимал, что от него зависит теперь убедить эту дорогую, любимую девушку. Убедить в том, что она не совершает отступничества, что, принимая православие, она приближается к Богу в самых светлых формах общения с Ним. И он нашел в своем сердце чудные слова:

— Аликс, я понимаю ваши религиозные чувства и благоговею перед ними. Но ведь мы веруем в одного Христа; другого Христа нет. Бог, сотворивший мир, дал нам душу и сердце. И мое сердце, и ваше Он наполнил любовью, чтобы мы слились душа с душой, чтобы мы стали едины и пошли одной дорогой в жизни. Без Его воли нет ничего. Пусть не тревожит вас совесть о том, что моя вера станет вашей верой. Когда вы узнаете после, как прекрасна, благостна и смиренна наша православная религия, как величественны и великолепны наши храмы и монастыри и как торжественны и величавы наши богослужения, — вы их полюбите, Аликс, и ничто не будет нас разделять…

В этот момент перед ним предстала великая необъятная — от Соловецких скитов до Ново-Афонских монастырей, от синих вод Балтийского моря до желто-мутных вод Тихого океана — его державная матушка-Россия, святая богоносная православная Русь.

Две любви слились в нем воедино. Любовь к Русской земле, над которой сияет солнце незакатное, и любовь к этой светлой, солнечной девушке. Могучей волной поднялось чувство, подобное вдохновенному экстазу. Как будто вселился дух сильный и великий и наполнил жаждущее сердце сверх меры и предела радостью невмещаемой. На глазах показались слезы умиления и восторга.

— Радость моя, солнышко мое, цветик мой любимый, будь моей женою…

Принцесса слушала внимательно, смотря в синие, васильковые глаза, на его взволнованное лицо, и в душе ее происходило преображение. Исчезли туманы и мгла, что затемняли горизонты; исчезло все беспокойное и смущающее; все в солнечных лучах плывет, звенит, поет, и кажется, несется из голубых далей благовест. Увидев слезы, она не удержалась сама. Вся трепещущая, горячая и страстная, она прильнула к нему, обхватила его голову и в первый раз поцеловала стыдливо и жарко, как женщина, как невеста. Потом прижалась к его уху и, горячо дыша, залитая румянцем, шепнула два слова:

— Я согласна. — Потом еще два слова: — Твоя навсегда.

Слезы их смешались вместе.

В эту минуту Цесаревич был счастливейший человек в мире. От ласкового «ты», от горячих влажных губ, от прикосновения жаркого девичьего тела он испытал ощущение неописуемого, несказанного, райского блаженства. Чувство, овладевшее им, было возвышенное, прекрасное, чистое и безгрешное. Духовный восторг его был выше, сладостнее и сильнее греховных вожделений плотской страсти.

А она, сжимая его в объятиях, лаская его, говорила ласковые слова, горячие, как пламень, и значительные, как клятва:

— Мой бесценный Ники. Ты моя великая любовь. Ты мой рыцарь — чистый, правдивый и благородный. Клянусь тебе не простой клятвой, но памятью матери: я буду любить тебя до последнего вздоха, до могилы. Я буду стремиться сделать тебя счастливым; я буду помогать тебе, буду твоим верным другом, буду оберегать тебя от всех напастей жизни. Я отдам тебе все мое сердце и душу, я отдам тебе всю себя без остатка…

* * *

Они вышли к ожидавшим их родственникам счастливые, возбужденные и радостные. На всех лицах просияла улыбка. Великолепный Вильгельм — император — встал, широко раскрыл для объятий руки, сделал два шага навстречу, обнял Николая Александровича и поцеловал руку у принцессы. Он обожал театральные позы, напыщенные речи, был честолюбив, красив и горд. Всегда затянутый в мундир, с пышными усами, он хотел быть всюду первым. Он сказал торжественно:

— Поздравляю тебя, Ники, и тебя, прекрасная Алиса, с счастливейшим событием в вашей жизни. Вы заключили священный союз любви и дружбы, который, я не сомневаюсь, будет вечным и ненарушимым. Через этот семейный союз еще теснее сблизятся наши народы и окрепнет дружба Германии и России. Я рад и горд, что Наследник русского престола избрал себе по сердцу