– Да-да, – раздражённо бурчит Вотан, – большое спасибо за экспертное заключение. Остальное мы уладим сами. Мы свяжемся с тобой. – Блям! Вотан прервал связь, экран темнеет. – Уф-ф-ф, можно подумать, я сам не знаю, что делать, – продолжает он бухтеть себе под нос, а затем, приглаживая волосы, поворачивается ко мне. – Ну вот, Генри, ты слышал. Альберих снова вышел на охоту. Боевая тревога, на этот раз в Лувре. В прошлый раз в музее всё получилось отлично, и поэтому я, конечно же, сразу подумал о тебе!

Я вздыхаю, а Вотан ободряюще кивает мне:

– Никто так незаметно не пройдёт по музею, как два якобы школьника!

– А если ещё их сопровождает крутой потрясный дядюшка – мимо и мышь не проскочит! Тут даже малыш Генри ничего не сможет провалить, – ревёт у меня за спиной Зигфрид, и он наверняка не шутит. Мне чудится хихиканье Хильды.

– Не знаю, – глухо отзываюсь я.

– Генри, мне не часто приходится просить о чём-то людей. Точнее – вообще никогда. Честно говоря, мне и не нужно, ты ведь знаешь, правда? Я мог бы просто приказать. Но на этот раз я это делаю: я прошу тебя съездить для меня в Париж. Потому что для этой работы ты подходишь больше всех!

У меня за спиной раздаётся возмущённое бормотание. Зигфрид явно разобиделся, но не отваживается высказать свою обиду деду в лицо. Слюнтяй!

Хильда же в прекрасном настроении тычет меня кулаком в бок:

– Эй, что тут думать? Личная дружеская просьба шефа богов – да большего и желать невозможно! Короче, «Отдать швартовы – и полный вперёд в Париж, причём pronto!»[12].

Если честно, выбор у меня такой – покуролесить с настоящим мушкетёром в Париже или вернуться на урок геометрии к мистеру Томасу. Я уже готов согласиться, но тут мне приходит в голову, что есть ещё одна закавыка: папа.

– Ладно, по правде сказать, я бы с радостью вам помог – но что мы скажем моему отцу? В Лондон мы катались на каникулах, и поэтому он легко согласился. Но если мы ему сейчас скажем, что нужно быстро смотаться в Париж, он покрутит пальцем у виска. А просто свалить – не-е, я на это не пойду. Папа с ума сойдёт от беспокойства.

– Генри, Генри! – Вотан качает головой. – Неужели ты думаешь, что такой древний германский бог ничему не учится? Разумеется, я подумал о твоём отце и нашёл решение этой людской проблемы. – Нажав на какую-то кнопку на пульте управления, он говорит в прикреплённый сбоку микрофон: – Вера, зайди ненадолго!

Я подозреваю, кто сейчас появится: госпожа Вердан-Димитровски, попросту Вера. На самом деле её зовут Верданди, и она одна из трёх германских богинь судьбы, так называемых норн. Двух других зовут Урд и Скульд, но в целях маскировки их называют госпожа Урдман и госпожа Скульдмёллер, и все втроём они держат маленький пансион «У ясеня», где мы с папой летом и угодили во всю эту неразбериху с Альберихом и Вотаном. Мне уже в Байройте бросилось в глаза, что Вера, похоже, симпатизирует отцу. Но он-то считает её старушкой. Норны, когда пожелают, могут выглядеть старыми. Или молодыми. Как им заблагорассудится.

Моё подозрение оправдывается: чуть позже появляется именно госпожа Вердан-Димитровски. Для меня она принимала вид сорокалетней женщины, то есть примерно папиного возраста. Так и сейчас: на ней юбка-клёш и футболка с треугольным вырезом, неброский макияж, слегка вьющиеся, длиной до подбородка, светлые волосы заправлены за уши. В общем, вид ухоженный, но без перебора. Кстати, как норна Верданди отвечает за настоящее – влияет на то, что происходит здесь и сейчас.

– О, мой милый Генри! Как я рада тебя видеть! – приветливо восклицает она. – А твой отец тоже здесь? – Она оглядывается вокруг, и мне кажется, что я вижу у неё на лице лёгкое разочарование. Я же говорил: папа ей нравится!

– К сожалению, нет. Хильда появилась довольно неожиданно, и у меня не было времени рассказать ему об этом.

– Что ж, – хлопнув в ладоши, говорит Вотан, – теперь это уже не нужно, потому что наша дорогая Вера навестит твоего отца. Она разомкнёт время – и тот даже не заметит, как долго тебя не будет. Ведь для него только что закончится вечер.

– Разомкнёт время? – ничего не понимая, эхом повторяю я.

– Именно так. Она как бы заключит твоего отца во временной пузырь, из которого он выберется, только когда ты вернёшься. Неважно, где он будет находиться, но чувство времени начисто утратит.

– А это не больно? С ним ничего не случится?

– Нет-нет, не волнуйся. Верданди просто немного попридержит его личное колесо времени.

– А моя школа?

– Для школы у меня уже готово прекрасное официальное заключение врача, – вмешивается в разговор Локи. – Идеальная фальшивка. Выглядит как от твоего педиатра. У тебя, бедолага, коклюш. Болезнь, к сожалению, очень заразная. Посещать тебя никому не разрешается. Высочайшее указание доктора Скотта.

– Откуда ты знаешь имя моего врача?

Локи усмехается:

– Профессиональная тайна. Скажу только: для человека с моими способностями выяснить это – сущий пустяк.

Ну что ж, похоже, Вотан и компания действительно всё предусмотрели. Короче, приключение без надоедливых вопросов из школы. Очень даже круто.

Я протягиваю руку Вотану:

– Ладно, я в деле!

Шеф богов недолго, но сильно сжимает мои пальцы в своей гигантской лапище:

– Приветствую тебя на борту, Генри Смарт!

«Ксертон», тарахтя, выходит из гавани. Не успела госпожа Вердан-Димитровски покинуть корабль, как Локи уже запустил мотор. Я бросаю последний взгляд на Сан-Франциско. До свидания, родной дом! Хильда встаёт рядом со мной у поручней. Ветер треплет её длинные волосы, она выглядит довольно спокойной. Несколько морских львов, которые только что нежились на солнце у пирса, плывут за нами, очевидно, надеясь на кормёжку. Прямо не приключение агентов, а какая-то семейная прогулка.

– Надеюсь, Альберих с карликами окажутся не слишком шустрыми, – размышляю я вслух.

– В смысле? – спрашивает Хильда.

– Ну, такими темпами мы до Франции, наверное, полгода будем добираться. За это время и самый тупой карлик золото в Лувре найдёт.

Хильда смеётся:

– Не стоит недооценивать наш кораблик. Дыши глубже, пока не началось.

Я оглядываюсь. Вокруг мачты с криками кружат чайки, паруса ещё не поставлены. Что, скажите на милость, может тут начаться?

– Может, мы двигались бы быстрее, если хотя бы паруса подняли? – кричу я Локи, который, стоя за штурвалом, выводит нас из бухты. Он не отвечает, только качает головой. Класс! Да меня тут не принимают всерьёз! Я задаюсь вопросом, зачем так срочно потребовалось моё участие, если меня никто не слушает!

Сан-Франциско становится всё меньше, пока полностью не исчезает из виду. Внезапно яхту сотрясает сильнейший толчок, и меня отбрасывает назад. Ай! Я с размаху грохаюсь на палубу.