– Да нет, просто муторно, – поежился Семен. – Не люблю покойников...

– А кто их любит?.. На войне как на войне: или ты, или тебя... В армии служил?

– Нет, – ответил за него Чугунок. – Он только что школу закончил.

– Салага, в натуре... А я три года в морфлоте. По морям, ля, по волнам, нынче здесь... И завтра здесь буду. Потому что Светлокаменск – наш город. И мы в нем рулить будем!.. Ты хочешь рулить с нами, пацан?

– Если б не хотел, меня бы здесь не было, – нарочно сгустив голос, ответил Семен.

– Так тебя и так здесь нет, – пренебрежительно хмыкнул Матрос. – Ты – дух, в натуре. Ты – никто...

– Да нет, он в махаче нормально держался, – вступился за друга Чугунок.

Но за это сам попал под раздачу.

– А ты сам, вообще, кто такой? – наехал на него Матрос. – Ты сам откуда взялся?

– Ну, тебя понесло! – сконфуженно возмутился Вася. – Я уже полгода как в теме...

– В какой теме?

– С Макароном рулили, – без особой гордости сказал Чугунок.

– Чо?! – презрительно скривился Матрос. – Шмар на Каштановом выгуливали?

– Так это... мне ж не нравилось, – замялся Вася. – Поэтому к Гурию напросился... И Семена, вот, с собой привел...

– Да ладно, не отмазывайся. Ну, был с Макароном и был. По-любому наша тема... А полгода... Полгода... Фуфло это – полгода... Мы с Гурием с самого начала... Колоб для нас – брат родной. А вы кто такие? Пехота, ля, мясо... Джин тоже с самого начала был, – остывая, продолжал Матрос. – А нет больше Джина. Зато вы есть... Теперь вы вместо него. Вдвоем за него одного... Да чо там, вдвоем! Он таких, как вы, десятерых стоил!.. А-а!

Он горестно махнул рукой и затих, погружаясь в скорбные мысли. Молчал и Семен. Потому что сказать было нечего. Он действительно в бригаде никто, и звать его никак. И еще неизвестно, что решит Гурий. Он обещал Чугунку взять Семена в состав, если он выдержит испытание боем. Проверку Семен вроде бы прошел, но у бригадира могло быть иное мнение на этот счет.

Какое-то время машина тряслась по ухабам проселка, вьющегося по холмам, затем выехала на равнину, пошла по шоссе вдоль реки, беспрепятственно проскочила через мост, пред которым стоял пост ГАИ. Частные дома городской окраины сменились высотками Юбилейного микрорайона, где жили извечные враги такого же спального квартала, где обитал Семен. Попозже начался Каштановый бульвар. Это уже был центр города. Яркий свет фонарей, загорелые девчонки в коротких юбках, праздно шатающаяся шпана, палатки летних кафе, пиво, мороженое. Пышные жасминовые кусты, под которыми хорошо лапать девок...

Хотел бы Семен прогуляться по аллее под ручку с Майей. С деньгами у него туго, но это не беда. Она по-прежнему признает его силу, и с ней можно когда и где угодно. Хоть под тем же кустом...

Он сильный. Он очень сильный. И если его возьмут в бригаду, он станет еще круче. Тогда у него будут деньги, тогда он сможет купить себе кожаную куртку. И еще хату сможет снять, чтобы с Майей там жить... И машину возьмет. Такую же «девятку», как у Матроса. Тогда Майя точно молиться на него будет.

– Тпрр! Приехали!

Гурий жил напротив кинотеатра в доме довоенной еще постройки. Лепнина по фасаду, арочный проезд, двор-колодец, на скамейке перед подъездом – высохшая старушка с клюкой. Темно уже, фонарь светит тускло, а она сидит – или домой идти не хочет, или дети-внуки не пускают.

– Сидите здесь!

К бригадиру Матрос отправился сам. Семен взглядом проводил его до подъезда. Снова просмотрел на старушку. Сколько ей лет? Семьдесят? Восемьдесят? Может, сто?.. Живет себе, век доживает. А Джин совсем еще молодой, у него вся жизнь впереди была. И что? Пуля в живот и куст ежевики вместо надгробья... Может, ну ее к черту, эту блатную романтику?

– О чем задумался, братан? – спросил Чугунок.

– Да так...

– Если страшно, ты скажи. Еще можно назад повернуть... Хотя вряд ли... Может, ты еще дух, но Матрос тебя уже не отпустит. Потому что ты с Джином возился. Много знаешь... Теперь у тебя только один путь – с нами.

– А я говорю, что мне страшно?

– Не должно быть страшно. Мы же крутые пацаны, да?

– Не вопрос, – индюком надулся Семен.

– И не мы должны бояться. Нас должны бояться, понял?.. Мы – крутые, а под ногами шушера, шелупень всякая... Ты, главное, за меня держись. Со мной, брат, не пропадешь!

Вася обращался к Семену, но, казалось, он больше подбадривал себя, чем его.

Матрос отсутствовал больше часа, но вернулся в приподнятом настроении.

– Чего скисли, бакланы? Нормально все!

Он завел машину, дал задний ход, развернулся.

– А что нормально? – осторожно спросил Чугунок.

– Разборка нормально закончилась, говорю. И менты шум не подняли... То, что Джин зажмурился, это, конечно, плохо. А так все в порядке...

Матрос обернулся к Семену, с притворным каким-то ликованием подмигнул ему.

– Гурий сказал, что ты нормально себя показал. Так что, считай, проверку прошел... Э-э, как там тебя?

– Семен!

– Кликуха такая?

– Нет, зовут так.

– А кликуха?

– Не, мы его так Семеном и зовем... – сказал Вася. – Хотя можно и Кафтаном звать.

– Почему Кафтаном, а не Гондоном, например? И то надевается, и то...

– Потому что фамилия у меня Кафтанов, – напыжился Семен. – А Гондонов...

Ему пришлось прикусить язык, чтобы сдержать ответную реплику. Хотел бы он сказать, какая у Матроса фамилия.

– Что «Гондонов»?.. – встрепенулся тот и въедливо посмотрел ему в глаза.

– Ничего, – отворачиваясь, буркнул Семен.

– Вот и заткнись, если ничего!

Матрос очень быстро сменил гнев на милость.

– Короче, Кафтан, считай, что тебе повезло. Гурий тебя в штат включил. Теперь ты с нами, понял?

– Ну, хоть это хорошо, – улыбнулся Семен.

Были в его новой профессии минусы, но плюсов он видел больше. Поэтому и подпустил к себе радость.

– Я же говорил тебе, что тебя возьмут! – расплылся в улыбке Чугунок.

– Спасибо вам, пацаны!

– Мы тебе не просто пацаны, – осклабился Матрос. – Мы тебе братья!.. Это я к чему? А к тому, что братьев предавать нельзя. За брата умереть надо, ты понял?

– Да ясно, – кивнул Семен.

– Что тебе ясно?.. Завтра заовражские наедут, нож к горлу приставят, где, спросят, Матрос живет. А Гурий где?.. Что ты им скажешь?

– Не знаю, скажу...

– Не знаю, – передразнил его бригадный авторитет. – Ты им ничего не должен говорить, понял? Как Зоя Космодемьянская на допросе, понял? Насиловать будут, огнем жечь, ты молчать должен...