На Лиго солнце скрывается всего на несколько минут и снова выплывает из-за горизонта. Витолд сидел за деревянным столом и смотрел, как его новый родственник потягивает из бокала рижское пиво.

– Ну что, может, русской водочки выпьем? – предложил Витолд дочкиному ухажеру. Он говорил по-русски без акцента, как и вся его семья.

– Можно попробовать, – согласился Андрей.

Под утро они уже допивали третью бутылку, и Витолд про себя дивился приезжему: «Ничего так, интересный мужик! И кто в наше время не делал ошибок, и кто знает, что в этой жизни правильно, а что нет».

Через год у Мары родилась дочь. В деревне не могли нарадоваться: первая внучка и такая красивая, складненькая, миленькая.

Она привыкла его ждать и не требовала от него никаких обязательств. Если он уезжал в Киев, она знала: у него там два сына, которым он нужен не меньше, чем им с дочкой. Он проводил там две недели и возвращался к ней, а потом снова уезжал, честно деля месяц на две половины.

Ей нравилось, как он сидит с удочкой на их деревенском пруду, как вкусно пьет пиво, как играет с дочкой, учит ее рисовать, как любит ее своей необычной любовью.

Иногда перед отъездом он пытался немножко повздорить с ней, чтобы как-то оправдаться, почему он уезжает.

Она смотрела, как самолет разбегается по взлетной полосе и уходит ввысь. Ей казалось, что однажды он вот так улетит от нее навсегда. «Ничего, со мной останется наша дочка, а в ней так много от него», – успокаивала она себя.

Но он всегда возвращался и приносил много радости в их дом.

Жизнь подкидывает нам всевозможные сюрпризы. Мы мечтаем об одном, а получаем иногда совершенно иное. Мы с осуждением смотрим на тех, у кого жизнь складывается как-то по-другому, не вписывается в рамки привычного и принятого. Но мы часто забываем, что каждый человек может быть счастлив каким-то своим, особенным счастьем.

Благодаря хорошей работе на фирме своего родственника он заслужил экскурсию в Стокгольм. И тут же судьба дополнительно премировала его будущей невестой, с которой он познакомился во время этого маленького путешествия. Это смело можно было назвать везением. Ему уже минул тридцать пятый год, а все его окружение женского полу представляло собой набор дешевых шлюх с большими амбициями и страшными рожами. Каких-нибудь намеков на женитьбу или хотя бы совместное проживание не было и в помине.

Но тут появилась она. Тонкая талия, довольно длинные ноги, небольшая грудь и интересное личико, которое нельзя было назвать красивым, но что-то в нем очень даже привлекало. Обычно первым пытается познакомиться мужчина, но в этом случае все было как раз наоборот. Она увидела его еще на пирсе возле причала и сразу отметила про себя, определив по его простому и улыбчивому лицу, что это неплохой человек, – а ей было с кем сравнить в ее тридцать лет. Нет, это не было запланированной охотой за женихами, просто все так удачно сложилось, тем более что жутко надоели постоянные упреки матери: «Ты так и останешься одна-одинешенька, если не предпримешь конкретных действий». Ну что тут скажешь – ее устами говорил женский опыт многих поколений.

Любовь бывает глупой по-разному: один ночи напролет пишет своей возлюбленной стихи, другой сочиняет песни, третий бьет рожи всем ее бывшим поклонникам, чтобы быстрей их отвадить, – он же был четвертым, и через неделю после знакомства начал ремонт в ее квартире, да что там ремонт – в армии он мог гусеницу у танка поменять. А после того как через месяц он ремонт закончил, она решила: пора.

Миша не знал ни ее матери, ни этого женского многовекового опыта, и поэтому, когда она к нему подошла, его радости просто не было предела. Нет, это была даже не радость, это было изумление: такая интересная, и именно к нему. Он пытался понравиться, как мог, и, удивляясь самому себе, ощущал, что он действительно нравится. Поездка длиной в три дня и две ночи пролетела как один час. Он был влюблен, а ей оставалось только скрутить свой невод – рыбка сама выскочила на берег.

Через два месяца состоялись смотрины жениха в деревне у матери. Миша понравился матери невесты на все сто, она была согласна. Свадьба не за горами.

Жениться в тридцать пять лет – это все равно что терять девственность. Мише казалось, что минутная стрелка отщелкивает последние мгновения свободы, но, несмотря на это, сила любви заставляла его носиться по городу, готовясь к наступающему торжеству.

Она была спокойна и уверена в себе. Такую, как она, он найти не сможет, поэтому она просто давала ему свои и материны распоряжения, которые безропотно выполнялись. Лучшим движителем всего этого был, конечно же, секс. Если Миша делал все как надо, то получал «сладкого», если нет, то сидел на «мякине». Поэтому приходилось стараться.

Иногда сила духа его оставляла, он усаживался в барное кресло у стойки и изливал душу своим сослуживцам. Все сострадательно кивали головами, не понимая, зачем он женится, если над ним заранее так измываются. Но они не понимали и другого – что он по своей натуре подкаблучник, а сейчас просто боится потерять свою «девственность».

Бурная активность тещи заставляла Мишу побаиваться первой официальной брачной ночи, и он втайне поинтересовался у староверов (невеста и будущие родственники были из них), нет ли в их обычаях права первой ночи у тещи. К счастью, все оказалось по-человечески, но усердие будущей «мамы» все равно пугало.

Иногда он приезжал в свою двухкомнатную квартиру, где прошло его детство со старшей сестрой и братом, садился на кухне возле окна и думал: «А на фига мне все это надо?» Но проходила пара часов, и он уже начинал скучать по своей возлюбленной, и мысли его были уже совсем другие. Миша собирался, садился в свой служебный грузовой пикап и через весь город отправлялся к ней.

Будущая теща приехала за пять дней до свадьбы, чтобы все точно расставить по своим местам. Невеста беспрекословно слушала мать, абсолютно во всем с ней соглашаясь, примерно так Миша слушался своего старшину, когда служил в армии. Ему начинало казаться, что если «мама» скажет его «будущей», что они после свадьбы будут спать раздельно и ни-ни, то так оно и будет, а если теща даст отмашку, то прямо хоть сейчас.

Родственники за него радовались: ишь какую себе отхватил, и удивлялись – ну чем же он ее охмурил, вот молодец!

Но он сам уже ничему особо не радовался, хотелось побыстрей со всем этим покончить и перейти к новой, неизведанной жизни. Это как разбежаться с моста и, закрыв глаза, сигануть вниз с сумасшедшей высоты, а там будь что будет, то ли вода, то ли асфальт.

Костюм и туфли покупались под зорким наблюдением невесты и тещи, и в этом не было виновато отсутствие у Михаила вкуса, просто так было надо. Список гостей прошел особую цензуру, и с преимуществом три к одному был утвержден список в пользу тещи.

Он был православным, она староверкой. Ни тот, ни другой веру менять не желали, поэтому обряд проходил возле «алтаря» в обычном загсе. Отзвучал марш Мендельсона, отерли слезы умиления близкие родственники, и, нагрузив молодых кипами цветов, все разошлись в ожидании вечернего застолья.