Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Космолётчики ожидали всего, в том числе увидеть изуродованное метеоритными кратерами и шрамами небесное тело, но только не такую геометрически идеальную сферу, которой, образно говоря, можно было играть в футбол.
– Режьте меня на ремни, – заявил медик корабля Лундквист, – но это не природная глыба камня! Не может быть таких идеальных камней! Его явно обтачивали специально.
Никто ему не возразил. Кроме картинки в глубине экранов космолётчики ничего не видели, и предположение коллеги могло как соответствовать истине, так и противоречить ей.
– Нужен серьёзный комплекс измерений, – сказал астрофизик Киро Кимура. – Зонды, «скибры», дроны и стационарная станция.
– Никаких стационарных станций! – отрезал капитан Бугров. – Ограничимся сбросом дрона и одного «скибра». Будут собирать информацию, пока мы их не заберём.
– Виталий Семёнович, дайте хотя бы пару-тройку часов на общий осмотр планеты! – взмолился Шустов. – Я понимаю – СРАМ и всё такое прочее, но мы ведь не на экскурсию прилетели. Необходимо досконально изучить параметры системы, чтобы сделать правильный вывод.
Капитан Бугров помолчал. У него были дурные предчувствия, но вслух об этом он говорить не стал.
– Час, Илья Ильич, и ни минутой больше.
Исследователи засуетились.
В течение часа на Шарик высадили «скибра», похожего на гигантского паука, сбросили два зонда и беспилотник, способный самостоятельно анализировать состояние рельефа и находить на нём детали искусственного происхождения.
Однако на Шарике не оказалось ничего, что хоть отдалённо походило бы на искусственные сооружения или их развалины, а также не было никакой растительности, не говоря уже о животном мире. Даже бактерий не нашлось в приповерхностном слое почвы, которая по сути представляла собой многометровый слой песка и пыли. А самой высокой деталью рельефа был экваториальный барханный вал высотой всего четыре метра.
– Здесь нечего исследовать, – прокомментировал результаты экспресс-анализа капитан Бугров. – Летим дальше.
Шустов не согласился с его высказыванием, но возражать не стал. У него постепенно начал складываться вариант объяснения происходящих в системе Глаза Гефеста процессов. Не хватало кое-каких штрихов, дополнительных измерений полевого фона в пространстве системы и на самих планетах, однако он не любил делать поспешные выводы и лишь со вздохом повторил фразу капитана Бугрова:
– Летим дальше.
Поход к седьмой планете Кеплера, получившей название Пельмень – за её форму, длился меньше часа, причём большая часть времени была потрачена на стандартные процедуры расчёта траектории и анализа обстановки в районе финиша. Сорок миллионов километров «Дерзкий» преодолел всего за двенадцать минут, двигаясь в джамп-режиме.
Пельмень, похожий на открытый в двадцать первом веке спутник Сатурна Пан, оказался на месте. Но претерпел изменения по сравнению с тем своим обликом, какой зафиксировали системы наблюдения «Дерзкого».
Во-первых, он потерял форму, из «пельменя» превратившись в почти идеальную сферу, похожую на пятую планету системы – Шарик. Экваториальный рубец высотой в пять километров, придававший ему экстравагантную форму пельменя, исчез. А сама планетка, по размерам равная Церере[5], была как одеялом покрыта ровным слоем пыли, скрывшим морщины и кратеры на её поверхности, обнаруженные ранее дистанционно.
– Спустимся? – без особой надежды в голосе спросил Шустов.
– Час на замеры, – ответил капитан Бугров.
«Дерзкий» сбросил на Пельмень два зонда и дрон с аппаратурой, после чего начал облёт планеты на высоте ста километров.
– Нужно провести инфразвуковое сканирование и гамма-локацию пары участков поверхности, – снова заговорил Шустов, когда автоматы принялись за свою работу. – Меня интересуют глубины планеты. Прошу разрешить посадку.
– Нет! – отрезал капитан Бугров.
– Тогда хотя бы давайте выпустим катер с модулем сканирования.
– Игорь Ильич, обходитесь тем, что уже запущено.
– Но это очень важно, мне просто дозарезу необходимы подтверждения рабочей гипотезы.
– У вас есть рабочая гипотеза?
– Есть, – признался Шустов.
– Почему же вы не сообщили об этом раньше?
– Не хватает кое-каких данных.
– Я готов спуститься, капитан, – бодро доложил Иван Ломакин.
– Хорошо, уложитесь в час, Игорь Ильич.
– Постараюсь, – обрадовался начальник экспедиции.
В шлюп загрузили необходимое для просвечивания пород коры планеты оборудование, пассажиры – Шустов и Киро Кимура – заняли места в кабине, и шлюп покинул грузовой ангар корабля, ныряя к пушистой поверхности Пельменя. Скрылся из глаз, утонув в ровном слое серо-серебристой пыли.
Как ленивые мухи поползли минуты, усиливая растущее напряжение в рубке «Дерзкого». Экипаж тоже не терял времени, анализируя поступавшую от систем внешнего обзора и контроля в рубку информацию, и атмосферу в космолёте в этот момент можно было назвать предгрозовой.
Капитану Бугрову стало казаться, что на него кто-то смотрит из глубин планетной системы, что только добавляло тревоги к его умозаключениям. И предчувствие его не обмануло.
– Капитан, фиксирую исчезновение четвёртой планеты, – доложил Эрг.
– Что?! – не сразу отреагировал на донесение Бугров.
– Четвёртая планета исчезла… и появилась снова…
– Это не сбой аппаратуры?
– Нет, капитан.
– Алярм! Иван, забирай пассажиров и стартуй на корабль!
– Что случилось, Виталий Семёнович? – послышался голос начальника экспедиции.
– Исчезла четвёртая планета… точно в таком же формате, что и другие планеты. Бросайте аппаратуру и быстро поднимайтесь!
– Нам осталось полчаса…
– Никаких возражений! Немедленно возвращайтесь! Это приказ!
– Есть возвращаться, – расстроился Шустов.
Шлюп с отрядом исследователей вынырнул из белёсой пелены на экваторе Пельменя и устремился к кораблю. Спустя четверть часа пассажиры заняли свои места в служебно-бытовом отсеке согласно режиму тревоги.
«Дерзкий» поднялся над планетой на десять тысяч километров.
– Что происходит, Игорь Ильич? – спросил капитан Бугров. – Ваша рабочая гипотеза может дать ответ?
– Кажется, я был-таки прав…
– Знать бы, в чём вы правы.
– Моё предположение подтверждается. Пельмень до глубин в десяток километров состоит из рыхлых пород вроде земного ракушечника.
– Конкретнее, Игорь Ильич.