— Пушечный выстрел — это сколько? — спрашивает новенький, делая ко мне шаг, отчего расстояние между нами сокращается.

— Загугли! — бросаю я ему и семеню на каблуках к лестнице. Новенький следует за мной по пятам. Какой же он всё-таки… придурок! Типичный такой мажор, думающий, что он пуп земли и что ему всё дозволено.

Решительно подхожу к кабинету директора и стучу в дверь. Ответа нет.

— Что, Русалочка, не открывают? — слышу ехидный голос рядом с собой.

Молчу, сопя как бык перед красной тряпкой. Потом решительно нажимаю на ручку и заглядываю в кабинет. Никого. Прежде чем мозг успевает трезво подумать, захожу внутрь и захлопываю дверь прямо перед носом у новенького.

В кабинете Ольги Петровны чисто и уютно. Здесь всего одно окно, но в помещении, несмотря на это, светло. На столе у директрисы стоят компьютер, принтер, керамическая фигурка в виде слоника, баночка с ручками и карандашами, а рядом — целая гора каких-то папок с документами, которые Ольге Петровне приходится просматривать и изучать каждый день. Нелёгкая всё-таки у неё работа.

Мысли мои прерывает звук открывающейся двери. Поворачиваю голову в надежде, что это Ольга Петровна, но нет. Это новенький.

— Немедленно выйди отсюда! — шикаю я на него. Но Хромов игнорирует меня и садится рядом на стул.

— Почему это я должен выйти? — отвечает он мне, засучивая рукава рубашки и оголяя накаченные мускулистые руки с синей сеткой вен. — Я кому-то мешаю? Директрисы здесь нет. Или она стала невидимой?

Шутки новенького застигают меня врасплох. Я даже не знаю, что мне следует ответить. Пытаюсь отвести от Хромова глаза, но взгляд против воли приклеивается к венам на его руках. В свете сверкающего на улице солнца серьга в ухе новенького переливается всеми цветами радуги.

— Нравится? — спрашивает вдруг новенький, сжимая кисть в кулак, отчего сосуды на его руке наливаются кровью и выступают под кожей в виде тонких петель.

— Да иди ты! — восклицаю я, принуждая себя отвернуться. Хотя мне было доли секунды достаточно, чтобы оценить красоту рук Хромова. Всё-таки не у каждого есть такие рельефные контуры. У Миши, например, почти совсем не видно сосудов под кожей. Ростом Изотов с меня, да и особой стройностью не отличается. Новенький же выше меня головы на полторы. И со спортом явно дружит.

— Почему ты нервничаешь, Русалочка? — слышу прямо над ухом голос Хромова. — Я тебя раздражаю?

— Да, — вскрикиваю я, — раздражаешь!

— А вот ты меня нет, — доносится до меня ответ, и внутри всё замирает.

Поворачиваю голову в сторону новенького и едва не сталкиваюсь лоб в лоб с ним. Даже успеваю почувствовать его горячее дыхание у себя на щеках.

Не подумав, вскакиваю и несусь к двери, но Хромов перегораживает мне дорогу.

— Пропусти! — грозно приказываю я, но вместо этого новенький «наступает» и в одно мгновение «припечатывает» меня к стене.

— В чём дело, Русалочка? — ухмыляется он с видом победителя.

— Отойди сейчас же! — всхлипываю я, но новенький не двигается.

— Послушай меня, — начинает он спокойным тоном. — Я не собираюсь с тобой воевать, хотя если ты так этого хочешь, то пожалуйста. Но знай — я предпочитаю поддерживать нейтралитет. До поры до времени, — добавляет он, и лицо его приобретает оттенок насмешки. — Обещаю, что ты сама решишь, дружить тебе со мной или нет, но лишь в том случае, если ты разгадаешь мою тайну. Самую главную, а у меня их, поверь, очень, о-очень много.

Хлопаю глазами как маленький котёнок при виде бабочки. Он предлагает мне какую-то сделку? Что за бред?

— Ну а если я не хочу разгадывать твои тайны? — парирую я.

— В таком случае тебе придётся сдаться на милость победителя, потому что у тебя, Русалочка, нет шансов.

Слова звучат угрожающе. Меньше всего мне хочется в первый раз в жизни получать втык от директрисы и ругаться с каким-то придурком. Но, видимо, у жизни свои планы. И они явно не совпадают с моими.

— Если я узнаю твой секрет, то ты больше ни на шаг ко мне не подойдёшь, — со всей серьёзностью заявляю я.

— Договорились, — произносит новенький; голос его звучит как-то иначе.

— А теперь пропусти, — повторяю я в который раз.

— Не-а, — отвечает новенький и сильнее смыкает пространство вокруг меня.

— Что значит «не-а»? — возмущённо восклицаю я.

— Ты согласилась разгадать мою тайну, но в нашем уговоре не было ни слова о том, что я не могу теперь с тобой общаться. Чтобы узнать тайну человека, напротив, надо проводить с ним больше времени.

— Ты не охренел, а? — взвизгиваю я, но новенький тут же прикладывает свой палец к моим губам.

— Тсс, хорошие девочки так не ругаются, — шепчет он, и голос его звучит глухо. — Ты же хорошая девочка, не так ли? — спрашивает Хромов, и я вижу, как его розовые, слегка пухлые губы движутся в направлении моих…

— Эля? — слышу я голос со стороны и, повернувшись, вижу в дверях Ольгу Петровну. Директриса удивлена донельзя. Ну ещё бы: заходишь к себе в кабинет, а там посторонние, да ещё и в таком положении!

— Здрасьте, Ольга Петровна, — лепечу я и выныриваю из-под рук новенького. — Нас к вам прислала Тамара Львовна…

— Что на этот раз? — спрашивает директриса. Я вдыхаю побольше воздуха, чтобы всё рассказать и реабилитироваться, как вдруг новенький прерывает меня.

— Она прислала нас к вам с просьбой о том, чтобы мы пошли домой, так как на уроке нам делать нечего — мы слишком сообразительные.

Мои глаза округляются до пределов возможного. Очки у директрисы от удивления едва не слетают с носа. Ольга Петровна явно не ожидала такого хамства. Я же готова прибить Хромова здесь и сейчас.

— Всё паясничаешь, Диомид? — сурово спрашивает новенького Ольга Петровна. — Твоя мама — замечательный педагог, а ты так себя ведёшь! Тебе не стыдно?

Вылупляю глаза на Хромова. Кажется, он сконфужен. Его мама — учитель? Или же преподаватель в вузе? В голове проносится миллион вопросов. Сам на меня говорит, что я дочь преподавателя, я за себя-то забывает!

Я злорадствую. Теперь у меня есть, чем насолить этому противному «фрукту».

— Виноват, Ольга Петровна, — произносит новенький наконец. — Мы с Элей поссорились немного. Постараемся исправиться.

— Идите уже, — милостиво машет рукой директриса — ей явно не до нас.

— Спасибо, — бормочу я и, обескураженная уверенностью новенького, выхожу из кабинета.

— Ну как ты? — спрашивает меня Хромов, закрывая отворённую им ранее для меня дверь.

— Отстань, — бросаю я ему, идя вперёд и шатаясь, будто пьяная. Тело помнит близость новенького и почему-то, против воли мозга, пытается воссоздать ту картинку в мельчайших