Предвидя надвигающуюся опасность, пунийцы принимаются лихорадочно сколачивать антимакедонскую коалицию. Вполне возможно, среди их потенциальных союзников оказался бы и Рим. Ведь – обстоятельство широкой публике практически неизвестное – некоторое время спустя Карфаген и Рим совместно выступят против царя Пирра, пытавшегося силой оружия создать объединенное эллинское государство на Аппенинах.

Александр по обыкновению действует быстро и решительно.

Вначале, мощный македонский десант высаживается на Сицилии и на юге Италии, заселенной греческими колонистами (так называемая Великая Греция).

Тамошние полисы очень быстро объединяются под эгидой Александра.

Отчасти этому способствует явственно осознаваемая угроза со стороны пунийцев, но значительно в большей степени – страх перед многочисленной армией непобедимого царя, и хорошо известная судьба тех, кто пытался стать на его пути. В короткий срок, объединенные силы местных греков и македонцев вытесняют карфагенян с занимаемой ими части острова.

Одновременно мощный царский флот перерезает морские пути между Северной Африкой и Аппенинским полуостровом, лишая карфагенян возможности снабжать свои войска, и оказывать действенную помощь своим итальянским союзникам.

На северном направлении армия царя также успешно продвигается вперед. На ее сторону переходят не только греки, но и многие италийские государства, прежде всего небольшие народы, вроде умбров, калабров и япигов. Прежде всего те, кто считает себя первыми потенциальными жертвами агрессии самнитов и латинов.

В морях, омывающих Аппенинский полуостров, кипят яростные сражения между флотами греков и финикийцев. Названия доселе безвестных италийских городков и селений звучат также, как до этого – Марафон и Гавгамелы.

Однако превосходство на стороне Александра. К его услугам практически неисчерпаемые людские и материальные ресурсы гигантской державы, а противники его, ко всему прочему, еще и разобщены годами прежней вражды.

Вначале разгромлен и подчинен Самний, затем Латинский союз.

Дольше всех сопротивляется Рим – мужество и несгибаемая доблесть его граждан общеизвестны. Но и его ожидает судьба Тира и Персеполиса.

Трудно предполагать – погиб бы он безвозвратно, или же на его месте, как предположил Тойнби, Александр основал бы новый город – форпост своего влияния в Северной Италии, какую-нибудь Александрию -на -Тибре. Да это и не столь уж важно для нашего повествования. Рим квиритский, Рим латинский, Рим сената и цезарей, которому суждено было бы всего через столетие с небольшим начать играть колоссальнейшую роль в мировой истории, исчезает бесследно и навсегда. Людям позднейшего времени даже не известно это название, как напрочь забыто название рыбачьего селения, стоявшего на месте Александрии Египетской. (13,65)

Завершается Италийский поход подчинением власти Александра этрусских городов-государств, осуществленным, впрочем, без какой бы то ни было войны. Этруски – расены, уже пережившие эпоху своей славы, находившиеся в вынужденном союзе с Римом, просто механически переходят под руку македонского государя, вместе с прочими трофеями этой войны. Этрурия становится мирной и покорной провинцией его империи. Однако, дальнейшее продвижение на север Аппенинского полустрова приходится притормозить.

За землями этрусков, по ту сторону реки Рубикон, лежит Цизальпийская Галлия, воинственные и многочисленные жители которой за полвека до описываемых событий едва не стерли с лица земли Рим.

Оставив на ее границах небольшие гарнизоны – в основном из местных жителей, Александр Великий поворачивает армию на юг.

Теперь настает черед Карфагена. Осажденный с суши и моря город ведет неравную борьбу. Члены Карфагенского союза один за другим спешат перейти на сторону уже очевидного победителя – поскольку война все равно проиграна, самое время позаботиться о своей судьбе. Иные даже рассчитывают выгадать кое-что от исчезновения прежнего сюзерена.

Мы знаем как умели сражаться римляне. И знаем также, как умели сражаться пунийцы и тиряне. С уверенностью можно утверждать, что город бы не сдался победителю персов и италиков, и разделил бы судьбу всех прочих городов, что посмели не подчинится воле великого царя, владения которого лежат теперь на трех материках.

…От пепелищ Рима и Карфагена, от новых Александрий, заложенных в Италии и Африке, царь опять возвращается на Восток. Им вновь владеет мысль о покорении индийских земель. Все с той же неуемной энергией царь, только переваливший за вторую половину четвертого десятка лет, собирает новую армию.

Спустя некоторое время громадное войско уже готово к повторному вторжению в Индию. С Александром на этот раз идут фракийцы и самниты, оски и латиняне, этруски, критяне, италийские греки, галлы и иберы, персы, согдийцы и финикийцы, идут кшатрии и погонщики боевых слонов из уже покоренных индийских царств. Только македонцев совсем мало в новой армии, разве что гвардейцы – гетайры, да еще военачальники, и то не все.

Войско вновь идет по уже знакомому пути, еще более умножаясь за счет примыкающих к нему по пути отрядов новоявленных союзников – тех, кого страшит уже одно имя Александра – повелителя почти всего известного мира.

Индия огромна. Но в ней только более менее крупных государств больше двадцати, а мелких царств – во много раз больше. И это не считая десятков совсем диких племен и народностей, племенных союзов, весьма слабо соединенных под властью кого-то из сильнейших вождей, городов-государств, отчасти подобных греческим полисам, с сильной торговой олигархией, которую не привлекает мысль о большой войне. (104,149)

Все они разделены к тому же годами, если не веками вражды, и давними предрассудками, да еще и расстояниями – следовательно, никакие совместные действия невозможны.

Однако, несмотря на все это, покорение Индостана затягивается на годы. Сперва царь, продвигаясь обычным маршрутом всех завоевателей, вторгавшихся на субконтинент, захватывает северо-запад Индии, затем распространяет свою власть на плато Декан, громит ожесточенно сопротивляющееся царство Калинга на востоке, и Магадха – в центральных районах; за ними приходит черед других стран и народов полуострова.

Впрочем, далеко не все государства приходится завоевывать силой. Многие властители, зная судьбу, которая ожидает сопротивляющихся, предпочитают, по примеру государей упоминавшейся выше Таксилы, изъявить по крайней мере внешнюю покорность, и откупиться толикой своего богатства и людьми для царского войска. Для других, война которую ведет Александр – благоприятная возможность свести старые счеты или сбросить зависимость от более сильного.

Повелитель, чья столица находится где-то далеко на севере, заметно предпочтительнее для многих, нежели ближайший и давний враг. Некоторые присоединяются к великому царю, как это бывало не раз в истории и до и после, в надежде на богатую добычу и высокое положение после победы. Брамины во многих землях приветствуют великого «Аликсудара» как дэванамприю – любимца богов и их посланника; точно также поступили, как мы помним, жрецы Египта и Вавилона(13,104). Да и в массах простых людей весьма широко распространяется мысль, что своими успехами Александр Македонский обязан помощи высших сил – иначе как ему удалось бы победить стольких врагов, чьи армии неизмеримо превосходили его войско? Подобное мнение также немало способствует все новым успехам царя.