– И такого необыкновенного котенка ты собиралась напоить своим гадким лекарством, – всплеснула ручками богиня.

– Ну, прости меня, милая Асиона! – повинилась Александра.

– Опять «прости»! Снова «прости»! – вскричала богиня. – Сколько можно!

– Что же мне – умереть? – удивилась Алекс.

– Не шути так, – по-взрослому взглянула на нее богиня-девочка. – Особенно сейчас, когда Создатель решает твою судьбу.

– Что же мне делать? – окончательно растерялась Александра.

– Определиться, наконец, кто ты! – ответила Асиона. – Что ты хочешь в жизни? Ради чего живешь? Я хочу, чтобы человек, который мне симпатичен, не просто проживал свои дни, а совершил что-то достойное его. И меня.

Алекс удивленно вскинула брови.

– Да, – важно кивнула девочка. – Я богиня, и я тщеславна. Такой уж меня сотворил Создатель.

– Но я не тщеславна, – развела руками Александра. – Я не хочу быть царем, императором или еще каким полководцем.

– Ты думаешь, только они совершают деяния, достойные богов? – удивилась Асиона. – Поверь, в жизни обычных людей не меньше возможностей совершать великие дела.

– По-моему, я уже кое-что сделала, – напомнила Александра.

– Думаешь, если бы ты дала негодяю украсть несчастную девочку, я бы с тобой разговаривала? – спросила богиня, выгнув брови.

– Тогда прости, но я не понимаю, чего ты от меня хочешь? – сдалась Алекс.

– Подумай, – ответила богиня и вдруг чисто, совсем по-детски улыбнулась. – Тем более что время у тебя, кажется, еще есть.

Комната исчезла в огненном вихре, из глубины которого раздался другой детский голос:

– Не умирай, Алекс. Ну пожалуйста, не умирай!

Багровый туман развеялся, и сквозь слезы боли Александра разглядела лицо Тима.

– Пока не буду, – прошептала она треснутыми губами.

– Он очнулся! – завизжал от радости мальчик.

Чубсо решил начать там, где закончили люди барона. Одевшись понеприметнее, «гость сегуна» и по совместительству агент Тайного Ока Сына Неба направился в пригород. Увидев его на пороге разгромленного заведения, хозяин радостно всплеснул забинтованной рукой.

– Щубасо-сей! Ждравштвуй, благодетель! – зашепелявил он разбитым ртом и низко поклонился. – Да продлитшя твоя жизнь дешять тышяч лет!

– И тебе процветания, Гер, – благосклонно кивнул чиновник. – Смотри не перехвали меня.

– Што ты, мой гошподин! – запротестовал хозяин. – Ешли бы ты не пожвал штражников, шоратники Татшо вышибли бы мне оштальные жубы.

– Это мой долг – заботиться о добрых подданных нашего сегуна, – вздохнул Чубсо и тихо добавил: – Надо поговорить. И чтобы не мешали.

Гер кивнул опухшей головой и, отдав распоряжения работникам, наводившим порядок в обеденном зале, пригласил гостя на второй этаж. Здесь следы визита соратников Татсо были менее заметны.

Открыв дверь одного из номеров, хозяин заведения выгнал спавшую на кровати шлюху и пригласил гостя занять единственный в комнате стул. Усевшись на засаленную простыню, Гер почтительно приготовился слушать.

Чубсо огляделся.

– Не бешпокойша, мой господин, – заверил его хозяин. – Ждешь можно говорить швободно. В шошедних комнатах никого нет.

– Что им было нужно от тебя? – негромко спросил гость.

– Вше иж-жа баронова шыночка. Угораждило же его пошелитьша в моей гоштинице! И прожил-то он у меня вшего дней пять или шешть. Потом куда-то ишчеж. Теперь папаша ражышкивает швое дитятко. Ну, шам пошуди, мой гошподин, откуда мне жнать, куда поперша лихой молодец?

– Лихой? – переспросил Чубсо.

– Еще какой! – подтвердил Гер. – Как пошелилша, первым делом штал рашпрашивать, где можно найти людей, чтобы крови не боялишь.

– Ого! – вскинул брови гость.

В коридоре раздался громкий звук шагов. Собеседники смолкли.

– Хто там? – в ответ на робкий стук раздраженно рявкнул хозяин. – Войди.

Вошел слуга с подносом и низко поклонился.

– Штавь и уматывай, – разрешил Гер. – Да шмотрите у меня, ешли кто ближко к двери подойдет, убью!

Слуга выставил на стол оплетенную бутыль, пару стеклянных кубков и блюдо с пирожками. Затем поклонился и что-то сунул хозяину в карман.

Чубсо насторожился, но Гер уже разливал по бокалам красное вино.

– Не откажи, мой гошподин, – с поклоном протянул гостю кубок.

Чубсо оценил выбор хозяина.

– Неплохо.

– Для тебя вшё шамое лучшее, – приложил к груди забинтованную руку Гер, другой он положил на стол небольшой кожаный кошелек.

– Это тебе, Чубашо-шей. Жнак моей глубокой прижнательношти.

– Не надо, – к удивлению хозяина, отказался гость. – Лучше расскажи все, что знаешь об этом баронском отпрыске.

– Не много, мой гошподин, – пожал плечами Гер. – Я ему шражу ответил, что влежать в ражборки благородных охотников мало желающих.

– Это так, – задумчиво подтвердил гость.

– Барон шкажал, что жа деньги можно влешть хоть в преишподнюю.

– Он тебе заплатил?

– Одного журавля, – скромно потупился хозяин. – Ну, я ему и пошоветовал обратитьша к Угрюмому Жуху. Он падок на большие деньги.

– Ты рассказал об этом соратникам Татсо?

– Пошле первого жуба.

– И сказал, где Жуха искать?

– Пошле первого пальца, – Гер показал забинтованную руку. – Но ты же жнаешь этого пройдоху. Он никогда долго не живет в одном меште. Шоратники Татшо нашли в той дыре какую-то молодую пару. Обоих убили, а што толку? Те и не шлышали о Шухе. Тогда воины опять жа меня вжались.

– И что еще узнали? – улыбнувшись, гость сам налил себе вина.

– Угрюмый отышкал для барона парочку молодцов. Они как-то приходили в гоштиницу.

– Кто?

– Толштый Шим и Обжора Аки, шлышал о таких?

– Не их ли выгнали из Братства? – уточнил Чубсо.

– Точно, – подтвердил Гер. – Убили шемью шлуги из города. Мать, беременную жену и дочь. Уж очень они женщин не любят.

– Это понятно, – кивнул гость. – А с чего ты решил, что Угрюмый именно их нанял для Татсо?

– Они пару раж жаглядывали в гоштиницу, – пояснил хозяин. – Шпрашивали барона.

– Ты и это сказал соратникам?

– На втором жубе, – тяжко вздохнул Гер. – Только им этого окажалось мало. Вынь и положи, где ишкать этих шволочей. А я жнаю? Отрежали мне палец, выбили еще жуб. Если бы не штража шегуна… Спасибо тебе, мой гошподин Чубашо.

– Еще что-нибудь слышал об этой истории?