Хотя Даньелл и решила для себя, что Дэвид Нортон ей не нравится, она тем не менее все время была напряжена и почувствовала облегчение только тогда, когда обед закончился и можно было наконец уйти.

Покидая салон, она услышала, что гости собираются играть в бридж. Она была несведуща в карточных играх, поэтому поспешила скрыться в своей каюте, радуясь возможности побыть наедине со своими впечатлениями и привести в порядок мысли.

Даньелл сняла вечернее трикотажное платье и хотела уже переодеться в ночную рубашку, но потом передумала и надела брюки и блузку, в которых была до обеда. Спать ей пока совсем не хотелось, ведь она вздремнула перед обедом, а читать было нечего. Последние дни выдались слишком напряженными, чтобы она подумала о чем-то, кроме самого необходимого.

На палубе сейчас, должно быть, никого нет, подумала она, а ночь такая восхитительная, просто сказка. Ей вдруг захотелось посидеть в кресле и полюбоваться на ночное звездное небо и на океан в лунном свете.

Даньелл усмехнулась. С чего это вдруг ее потянуло на романтику? Нельзя сказать, чтобы события уходящего дня способствовали этому. Ничто здесь, на яхте, несмотря на ее красоту и изысканность, не навевало романтического настроения. Это, вероятно, потому, что ее владелец был человеком сугубо реалистичным, не интересующимся ничем, кроме умножения своего богатства. Эти его так называемые друзья, по всей видимости, не питают к нему большой симпатии – так же, как и он к ним. Ее отец явно не вписался бы в эту компанию, хотя наверняка чувствовал бы себя более уверенно. Он человек жизнерадостный и имеет опыт общения с богатыми клиентами.

Черт бы побрал этого Дэвида Нортона! Уж слишком сильно он завладел ее мыслями. Скорее бы уж закончился этот уик-энд и она вновь обрела твердую почву под ногами – в прямом и переносном смысле. А пока нельзя ни за что на свете показать Нортону, что он ее волнует.

Даньелл вышла из своей каюты, прошла по коридору и, поднявшись по ступенькам, оказалась на палубе.

Не успела она сделать и нескольких шагов, как где-то под палубой раздался грохот. Даньелл резко остановилась и непроизвольно ухватилась за поручень. В следующее мгновение оглушительный взрыв сотряс судно и подбросил ее вверх. Все произошло в какие-то доли секунды – настолько быстро, что она даже не успела испугаться. Только что она стояла на палубе, а уже в следующую секунду барахталась в воде.

Даньелл погружалась на дно, в черную глубину вод. Ее обуял ужас; казалось, что сердце вот-вот разорвется на части. Она лихорадочно заработала ногами и руками, чтобы поднять себя на поверхность.

Вынырнув, она жадно глотнула воздух и увидела красный отсвет на воде. Яхта была объята пламенем, из огня доносились какие-то непонятные звуки.

– Помогите! На помощь! – закричала она что было силы.

На яхте царила паника. Метавшиеся по палубе люди, разумеется, не знали, что она уже в воде, а возможно, им и не было до этого дела. Каждый в первую очередь хотел спастись сам, а потом уже спасать других.

В ужасе Даньелл услышала еще один взрыв, потрясший «Морскую красавицу». Это походило на ночной кошмар: сквозь языки пламени и густой черный дым в воздух взлетали какие-то предметы, слышались истошные крики людей. Она снова закричала.

– Спасите! Я здесь! На помощь!

Она не была хорошей пловчихой. Однако на воде умела держаться неплохо. Наверняка кто-то еще должен остаться в живых! – в отчаянии думала Даньелл. О господи, что же теперь будет?!

Однако никого больше видно не было. Может, их выбросило по другую сторону яхты? Ее охватила паника при мысли, что она будет держаться на воде, пока хватит сил, а потом пойдет ко дну.

Обломки яхты, объятые пламенем, с шипением и треском падали в воду. До Даньелл дошло, что нужно отплыть подальше, иначе какие-нибудь обломки могут свалиться на нее.

Она поплыла прочь от горящего судна. И вдруг – о чудо! – наткнулась на какой-то плоский деревянный предмет, вероятно столешницу. С облегчением и возродившейся надеждой Даньелл ухватилась за нее. Теперь есть шанс продержаться подольше. Она огляделась, но в зареве пожара людей видно не было. Никого.

Волна отчаяния вновь охватила ее. Неужели больше никто не выжил?! Не может быть, ведь она слышала голоса людей! Наверняка кто-то еще тоже в воде, как и она…

Но где же они?

Целая серия резких отрывистых звуков послышалась со стороны горящей яхты, и в небо поднялись снопы искр. Это походило на какой-то дьявольский фейерверк. Словно загипнотизированная Даньелл не могла оторвать взгляд от этого зрелища, но, когда горящие головешки стали падать неподалеку, ее вновь охватил ужас.

Кое-как забравшись на столешницу, Даньелл легла на нее животом и стала работать руками как веслами. Напрягая последние силы, она гребла прочь от горевшего судна.

Руки вскоре перестали ей повиноваться, и она заплакала. Яхта продолжала гореть, а Даньелл плакала и просила о помощи – теперь уже Господа Бога. Ее знобило. Вокруг не было никаких признаков жизни, и она оказалась обреченной на гибель в океане. Отец теперь останется совсем один, пришла ей в голову горестная мысль. Как же он это переживет?

Она облизала потрескавшиеся от соли губы. Ничто в ее предыдущей жизни не подготовило ее к таким потрясениям. Корпус горящего судна медленно погружался в воду, и она со страхом ждала, когда огонь погаснет и

– Помогите! – закричала она, но голос прозвучал хрипло и едва слышно. Да и кто мог ее услышать на гибнущем корабле? Треск тонущей яхты походил на стоны, и слезы снова хлынули из глаз Даньелл. – Эй! Кто-нибудь! Помогите! – снова закричала она.

А доску, на которой она лежала, между тем уносило все дальше от места трагедии. Даньелл попыталась грести назад, но вскоре поняла, что напрасно старается: сильное течение подхватило столешницу и уносило ее прочь от места гибели яхты. И тех, кто, возможно, находился сейчас в воде.

Всхлипывая, Даньелл наблюдала, как догорающее судно становится все меньше и меньше. В конце концов оно и вовсе исчезло из поля зрения.

Тогда она в последней надежде стала прислушиваться к звукам океана и ветра, пытаясь различить среди их шума человеческий голос, но не слышала ничего. Обломки кораблекрушения, подхваченные тем же течением, плыли следом за ее столешницей.

Вновь и вновь она звала на помощь, напрягая слух в надежде услышать ответ, но все было тихо.

В конце концов Даньелл потеряла ориентацию и уже не знала, в какой стороне осталась яхта. Если бы она умела определять направление по звездам, то установила бы, куда ее несет течение. Если на север, значит, в открытый океан.

Положение казалось безнадежным. Ее трясло от холода и пережитого ужаса. Столешница крепкая, но сколько ей удастся продержаться на ней, если ее не найдут? А если разразится шторм? А вдруг акулы?! О боже!

Даньелл поджала ноги. Что она знает об акулах? Кажется, их привлекает запах крови. Но она как будто не ранена.