Рэм пробовал осторожно. Потом распробовал… Согласился, что вкусно.

Вечер удался. Если забыть причину, по которой мы оказались в деревне Большие Язвищи, то можно было представить себя семьей, выехавшей из города на пикник. Буквально «на травку, потрогать козявку».[1]

Осенний, чуть горький воздух… Свежесть, которую хочется вдыхать. Это время года пахло для меня несбывшимися надеждами, уже практически сгоревшими в костре вместе с опавшими листьями… Но это все будет чуточку позже, когда ветер сорвет яркие листья, пообещав им путешествие в теплые края вслед за птицами, и — как водится — обманет.

А пока… Холодная ночь. Яркие звезды. И полная бесприютность. Осень…

— Расскажи нам о своем мире, — попросил Паша.

— Мой мир… — задумчиво проговорил Рэм. — Это мир магии. И магов. И — не в обиду будет сказано вам — мы более трепетно относимся к природе. И никогда бы не позволили себе так загрязнять то, чем мы дышим.

— С лозунгами Гринписа все понятно, — поморщился Паша. — Расскажи лучше о магии.

— Мы используем силу стихий. Воды, воздуха, огня и земли. Я, например, прошу о помощи землю — это моя стихия. Потом я напитываю силой слово — и отдаю приказ. И получаю то, что мне необходимо.

— А магичить у нас ты можешь?

— Могу, но это будет тяжело. Стихии в этом мире практически не откликаются. Они словно умерли. Или спят.

— Так… А что у тебя за страна?

— Герцогство Рэймское, — гордо объявил Рэм. — Мы богаты и независимы. Наша страна расположена в горах, виды потрясающие. У нас лучшие в мире ювелиры. Исключительные виноградники на южных склонах. Мы производим знаменитое рэймское вино. И гномий самогон.

— Что? Самогон? — воскликнула я.

— У вас есть гномы? — обалдел Паша.

— Гномов у нас нет, — рассмеялся Рэм. — Их вообще нет, по крайней мере, в нашем мире. Но есть легенды, что когда-то они обитали у нас в горах. И оставили нам уникальные способы обработки драгоценных камней. И непревзойденный рецепт очень крепкого спиртного напитка, который и носит название — гномий самогон. На самом деле там несколько раз особым образом перебраживают и перегоняют остатки производства вина — косточки, шмых… Но эффект, говорят, непревзойденный. И даже император Тигверд пьет именно наш гномий самогон. Правда, в последнее время, его вывозят только контрабандой.

— Почему? — стало интересно мне.

— Новый виток конфликта с Империей, — пожал плечами Рэм. — Они же завоеватели. Без пролитой крови во славу их оружия им жизнь немила. Им несколько десятков маленьких стран по их границам — как кость в горле. Сколько существует Империя Тигвердов, столько длится это противостояние. Только мы им не по зубам. И богаты, и местоположение страны уникально — в горах нас не взять!

— А ты все это откуда знаешь? — поинтересовался Паша.

— Ты смеешься? Я же наследник. Политическая география, экономика, военное дело. Фехтование, верховая езда и танцы — так, в виде развлечения.

— Офонареть!

— Расскажи нам еще про свое герцогство, — попросила я, бросив укоризненный взгляд на сына. Все-таки своей любовью к молодежному жаргону раздражал он меня несказанно.

Рэм с благодарностью посмотрел на меня и продолжил:

— Со всего света к нам ездят на воды — поправить здоровье. Даже высокомерные имперцы предпочитают отдыхать у нас. Я покажу вам плато, водопады и… — Рэм вспомнил, что он беглец, осекся и замолчал.

— Обязательно покажешь, — улыбнулся ему Паша. — Как только отпинаемся — а отпинаемся мы обязательно, — так сразу к вам. Отдыхать. И отвязываться!

Юный герцог невесело улыбнулся, но согласно кивнул.

— А по горным рекам летом у вас сплавляются?

— Нет, — удивленно ответил Рэм. — А как это?

— О, брат! Это клево, спроси у мамы. Даже ей понравилось.

— Понравилось, — не стала спорить я. — Мы были этим летом в горах, в Адыгее. И на такой сплав меня Паша подбил. Лодка надувная, резиновая, мы в спасательных жилетах. И река бурлит, несет тебя, как щепку. Незабываемо.

— У нас бы дамы на такое не решились, — проворчал Рэм. — Но для вас, я думаю, мы такой отдых организуем.

— А помнишь, как мы потом с камня в воду прыгали? — счастливо улыбнулся сын.

— Разве у вас в горных реках вода не ледяная?

— Конечно, ледяная, — удивленно посмотрел на него Паша.

— Тогда — зачем?

— Ты не понимаешь? В этом же самый кайф! Ну, ничего, потом поймешь, когда прыгать сам будешь.

— Кстати, нас в тот момент еще и фотографировали. Кадры получились — исключительные, — добавила я.

— Все-таки у нас такие сумасшедшие виды отдыха не приняты, — с удивлением посмотрел на нас Рэм. — Все… чинно. Пешие прогулки, верховая езда.

— Круто, — восхитился Паша. — Я вот все хотел верховой ездой заняться серьезно — мне нравится. Но… И времени не хватает. Занятия фехтованием у меня шесть раз в неделю. Плюс сборы, плюс соревнования. Да и стоит это удовольствие… Не по-детски.

— Ты на юге, пока мы были в отпуске две недели, с лошади не слезал, — покачала я головой, — так что не прибедняйся.

— Почему не слезал? — возмутился Паша. — Я ведь и кушал, и спал. Да и мы по реке сплавились. И на водопадах были. А то, что ты в беседке сидела на ферме и книжку читала, пока я занимался, так это ты лошадей боишься. Кто ж тебе виноват.

— Не то чтобы я боялась, — не согласилась я под насмешливым взглядом сына, — просто я не понимаю удовольствия в отбитой пятой точке. И предпочитаю пешие прогулки. И танцы.

Рэм, услышав от меня про пятую точку, посмотрел недоуменно, словно не поверив, что я могла произнести такое.

— Все же вы совсем другие… — проговорил он наконец. — И отношения у вас… проще. И слова вы так не подбираете, как положено… у нас.

— И это плохо? — Паша насторожился.

— Не знаю… Но таким отношениям, как у тебя с мамой, я просто завидую.

— А разве у тебя… — опешил Паша.

— Нет-нет! — стал оправдываться юный герцог, наткнувшийся еще и на мой недовольный взгляд. — Вы не подумайте… Мы с мамой. И с отцом…

У него перехватило дыхание — он вспомнил, что отец погиб, а мать рискует собой, чтобы вернуть себе обратно свою страну.

Мы все замолчали, уставившись в золотисто-алые угли костра.

— Отец и мать — самые близкие мне люди. Но… мама никогда не забывала сама и не давала забыть другим, что она прежде всего герцогиня Рэймская. А я прежде всего ее наследник.

— И как это проявлялось? — спросил Паша.

— У нас все жестче, чем у вас. Не так, конечно, как в Османском ханстве или в той же Империи Тигвердов, но… Такие посиделки у костра с моей мамой попросту невозможны. Или… сплав на лодке. Да и разговоры ни о чем — как вы их называете — по душам? Такое тоже сложно представить. И я никогда не думал, что это так… тепло.