Отделение встретило меня угрюмостью и затхлым запахом, так что сразу захотелось выйти на улицу. Понимал теперь, почему Светик добралась аж до моей матери. Кроме меня ее задницу из этого клоповника точно никто не достанет. Впрочем, свою неприязнь к этому месту решил держать при себе. Люди закона, они такие, могут посмеяться или найти причины, по которым придется посидеть за решеткой. Я же не могу оставаться здесь, да и не хочу.

— Здравствуйте, — подошел к окошку.  — Я по поводу Светланы Черешневой. Ее утром задержали.

Паренек тщательно уткнулся в какую-то папку и совсем не обращал на меня внимания. Чтобы привлечь его к себе, постучал по стойке, на что парнишка встрепенулся и посмотрел на меня.

— Да?

— По поводу Черешневой с кем поговорить можно?

— Черешневой? — непонимающе спросил, но тут же спохватился: — А этой…

Он даже поморщился. Видимо, задержание Светика не прошло скучно.

— К Тарасову вам нужно. Следователю. Прямо и направо. Там кабинет его, только постучитесь, у него могут быть люди.

— Спасибо.

В кабинете у следователя никого не оказалось, да и запах тут был другой. Более легкий, что ли, как и сам кабинет: светлый, просторный, неплохо обставленный. Со следователем мы быстро нашли общий язык. Задержали Светку, как я и думал, из-за глупости. Она не смогла пройти мимо незнакомой девушки, которую полицейские затолкали в автомобиль. Вступилась. И оказалась тут, посколько девочка торговала запрещенными препаратами.

В какой-то момент я даже засмеялся. Ее бы и без меня отпустили к обеду, но Светик, как я уже говорил, ждать не любила.

— Послушайте… — вспомнил вдруг о той самой вольной грамоте. — Можете мне подыграть?

Вкратце объяснил следователю, что именно от него требовалось, тот лишь кивнул. Уже через полчаса в моей машине сидела расстроенная заплаканная Светик, которая смотрела на меня, как на чудо божие. Кажется, с запугиванием следователь немного перестарался. Да и со сроком в пять лет строгого режима, тоже. Перепугалась Светик не на шутку.

— Спасибо тебе, Сашули-и-и-ик, — протянула, шмыгнув носом. — Я эту девочку знать не знала, но она так кричала, просила ей помочь, ну я же не могла в стороне стоять.

Я вздохнул. Не могла, конечно. И то, что ее запихивали не в черный тонированный гелик, а в полицейский автомобиль, Светик не остановило.

— Послушай меня, Свет, — начал свою речь. — Я отмазал тебя от пяти лет строгача, а ты, уж постарайся, избавь меня от своего присутствия.

— Но… Сашули-и-и-ик, как же.

— И называть меня так перестань. Вообще исчезни из моей жизни. Мы расстались.

— Но как же? — она непонимающе вытаращила глаза и хлопнула ресницами.

— Что значит исчезнуть? А свадьба?

— Какая свадьба, Света?

Мне стало даже интересно. Момента моего перед ней коленопреклонения не помнил, а потому было интересно, с чего же она взяла, что у нас будет свадьба.

— Ну как… мне гадалка сказала, что я замуж за тебя выйду.

Приступ безудержного хохота я подавил в себе с огромнейшим трудом. Вместо этого сказал:

— Может и выйдешь.

— Правда?

— Правда, Свет. Вот только оставь меня в покое, пожалуйста. Если гадалка сказала, значит, обязательно станешь моей женой. Но это ведь не обязательно должно произойти сейчас. Дату она тебе не говорила?

Уточнять, конечно, было рискованно. Кто их там знает, этих гадалок. Вдруг они точное время и дату богатства или, как в Светкином случае — свадьбы, своим посетителям говорят?

— Нет, но…

— Вот и отлично! — хлопнул в ладоши. — Если нам суждено быть вместе, мы обязательно будем. Даже через двадцать лет.

— Двадцать?

— Ага. Тебя куда отвезти-то? — спросил, не давая Светику опомниться. Я жутко хотел домой, лечь в кровать и снова уснуть. А еще было жутко интересно, не сбежала ли моя гостья. Погода на улице улучшилась, кто ее знал, вдруг она решила, что ей с ребенком будет лучше где-нибудь в парке. Или на вокзале.

До дома Светика мы добрались минут за двадцать. Помогать ей выйти я не стал. Лишь напомнил, что не хочу больше ее видеть в своей жизни. Она кивнула, правда, все же спросила, может ли она эти двадцать лет встречаться с мужчинами. Я торжественно разрешил ей даже родить парочку детей, мол, если нам суждено, придется принять и их. И только после этого с чистым сердцем взял курс домой.

Интересно, Зоя с сыном еще у меня?

Путь домой оказался насыщенным. Меня донимали звонками все, кто мог. Вначале позвонила мама, чтобы раз десять переспросить, решил ли я проблему Светика. Боялась она, что ли, бесшумный выключить без моего заверения, что все в порядке. Но довела меня даже не мама.

Звонок Глеба раздался, когда я был уже на полпути к дому. Подумывал не брать, но потом вспомнил, что вторым по списку непредсказуемым, сразу после Светика, разумеется, был именно он. Нажал ответить и приложил телефон к уху, а сам внимательно перестроился на другую полосу.

— Привет, — раздалось веселое в трубку. — Ты почему такую красоту от всех скрывал?

— Ты номером ошибся, что ли? — рявкнул в ответ. — Или обдолбался?

— Фу, какой ты… твоя прекрасная сожительница куда вежливее.

Я чертыхнулся. Взглянул на бесконечную пробку впереди и выдал:

— Если ты ее хоть пальцем тронешь. Клянусь, Глеб, я выброшу тебя с террасы своей квартиры и скажу, что ты это сам.

— Эх, братец, — вздохнул Глеб. — А я ведь с хорошими, кристально чистыми намерениями…

— Я тебя предупредил!

— Да понял я, понял. Но девка отпад, плевать, что с прицепом. Где нашел?

Я прикрыл глаза, пытаясь успокоиться и не вдавить педаль газа в пол. Ехать было некуда: впереди тянулась жуткая пробка. Да и свернуть никак.

— Послушай, Глеб, — попытался воззвать к благоразумию младшего брата. — Не трогай Зою, ладно?

— А мама уже знает?

— Твою мать, Глеб, ты меня слышишь вообще? Она не моя девушка, ясно?

— В смысле? — раздалось недоуменное в трубку. — Она свободна, что ли?

— Глеб, ты…

— Абр… ик… не слышн… свз… кхмшхмш… — на этом звонок прервался, а когда я перезвонил брат был уже вне зоны доступа.

Я только крепче сжал руль и обессиленно посмотрел на цепочку машин, стоящих впереди. Двигались мы почти что черепашьим шагом, отовсюду звучали сигналы. Глеб был по-прежнему недоступен, чем жутко меня нервировал. Понятно же, что телефон он отключил специально, а номера у Зои я, увы, не спросил.

Глеб — заноза в заднице. Сколько себя помнил, он всегда был проблемой. С самого детства доставлял всей нашей семье немало хлопот. Моя спокойная жизнь закончилась лет в восемь. Примерно тогда спокойный, казалось бы, ребенок, превратился в сущий кошмар. Мама ездила по больницам, чтобы Глебу зашили распоротый подбородок, папа доставал ремень, чтобы наказать нас всех за его проступки. И если у старшего брата Кирилла была возможность выкрутиться, он как-никак старше, то у меня без шансов. Я получал вместе с Глебом.