– Где же вы были? Я приходил сюда каждое утро, я приходил и днем. Я уже начал думать, что вы мне только привиделись, что на самом деле вы никогда не существовали, – с неожиданной горячностью проговорил он.

– Я была занята, – отвечала Вайра, опуская глаза под его пристальным взглядом, и почувствовала, что щеки ее розовеют.

– Но как вы могли быть так жестоки? Разве вы не поняли тогда, что я захочу увидеть вас снова?

– Откуда мне было знать? – возразила Вайра. – Мы всего лишь посторонние люди, случайно встретившиеся в парке.

– Вы действительно верите, что это была случайность? – спросил он растерянно. – Вы не думаете, что нам было суждено судьбой встретиться на этом самом месте?

Вайра чувствовала, как ее гипнотизирует неодолимое обаяние его голоса. С большим усилием она заставила себя ответить небрежно:

– Какой вздор вы говорите! И вообще нам не следовало бы разговаривать. Вы отлично знаете, что всех благовоспитанных девушек предостерегают от бесед и знакомств с посторонними мужчинами.

– Я знаю! Я знаю! – воскликнул он. – Но ведь я больше не незнакомец. Я – Пьер. Помните такого? Пьер, который думал о вас, искал вас, ждал встречи с вами все четыре дня. Давайте присядем на минутку! – взмолился он.

Вайра взглянула на часы.

– Только на пару минут. У меня деловое свидание в три часа.

– Где?

– В конторе, где я работаю. Это возле Парк-Лейн. Здесь недалеко.

– А после вашего делового свидания? – спросил Пьер. – Где я могу вас увидеть? Может быть, вы поужинаете со мной сегодня?

– Боюсь, что не смогу.

– А почему нет? – спросил он. – Я так вам несимпатичен?

– Нет, нет! – Вайру смутил такой откровенный вопрос. – Быть может, глупо с моей стороны признаваться в этом, но я никогда не встречала мужчину, похожего на вас. По правде говоря, я никогда ни с кем и не ужинала наедине.

– Как это возможно? C’est impossible! – Пьер искренне изумился. – Разве вы в монастыре живете? Или все мужчины в Англии слепы?

– Честно говоря, я не привыкла к самостоятельности. Моя мать давно болеет, у нас мало знакомых в Лондоне, поэтому мы всегда ужинаем дома.

– А где вы живете?

Вайра решила не отвечать на этот вопрос. Свойственная ей нерешительность, а возможно, и осторожность не позволяла ей увлечься обаянием и энтузиазмом француза.

– Недалеко отсюда, – сказала она. – А теперь мне действительно пора.

– Я вас провожу, – предложил он.

– Только до Стэнхоп-гейт, – предупредила его Вайра.

Она сознавала, что было бы неблагоразумно допустить, чтобы сэр Эдвард или Йен Блейквелл увидели ее у дверей конторы с привлекательным молодым человеком.

– Хорошо, пусть до Стэнхоп-гейт, – согласился Пьер. – Если только вы пообещаете поужинать со мной сегодня.

– Хорошо. Я поужинаю с вами.

– Могу я заехать за вами?

Она покачала головой:

– Нет. Давайте лучше встретимся прямо в ресторане. Куда вы собирались меня пригласить?

– Я думаю, в какое-нибудь маленькое уютное местечко, где мы могли бы побеседовать. Мне многое хочется сказать вам. Я желаю услышать многое и от вас. – С минуту он подумал. – Знаю! На Джермин-стрит только что открылся забавный французский ресторанчик – «Серая кошка». Давайте встретимся там в восемь часов.

– Хорошо, – отвечала Вайра, чувствуя, что она втягивается в какое-то рискованное предприятие, и желая пойти с французом в эту «Серую кошку», и одновременно опасаясь чего-то.

– Вы придете? – настойчиво спрашивал молодой человек. – Обещайте мне, что вы не исчезнете снова.

– Обещаю, – заверила его Вайра.

– Если бы вы только знали, что я пережил за последние несколько дней! Как-нибудь потом я, может быть, смогу вам рассказать.

– Не понимаю, что могло вас так взволновать.

Вайра не кокетничала с ним, она просто держалась с ним по-дружески. Пьер вдруг остановился и взял обе ее руки в свои.

– Послушайте, Вайра, – сказал он. – Я верю в судьбу. Всю жизнь за всем, что со мной случалось, я видел определенный план, своего рода предначертание. Когда, споткнувшись, я увидел перед собой ваше лицо, я почувствовал, что произошло нечто очень значительное. Знаете ли вы, насколько вы обворожительны?

Вайра покраснела и попыталась отнять у него свои руки, но он не отпускал.

– Нет, выслушайте меня! Я раньше и не знал, что у кого-то могут быть глаза цвета весенних фиалок, глаза, чарующие, завораживающие и в то же время робкие, словно выглядывающие из-под листьев цветочки при первом пробуждении весны.

Если бы такое сказал англичанин, Вайра сочла бы это нелепостью. Но произнесенные Пьером с его обворожительным французским акцентом взволнованные слова зачаровывали ее, как магическое заклинание.

– Такая юная, такая чистая, такая прелестная! – добавил он совсем тихо.

Глаза его на мгновение задержались на губах Вайры, и она почувствовала, будто он коснулся их губами.

Оторвав взгляд от лица Пьера усилием воли, Вайра поспешила прочь, потянув за собой Пушка. Щеки ее горели, и она даже не оглянулась на его оклик:

– В восемь часов, в «Серой кошке»! Не забудьте, Вайра! Прошу вас, приходите!

«Я с ума сошла, – в панике думала Вайра. – Слушать подобные слова – безумие. И еще большее безумие идти с незнакомым человеком куда-то. И почему все это случилось со мной вот так сразу? И все так захватывающе и так тревожно!»

Поток движения остановился по мановению руки полисмена, и Вайра торопливо пересекла Парк-Лейн. Трех еще не было, у пунктуальной Вайры еще оставалось время отвести Пушка к Теду. Она поспешила в цокольный этаж.

Маленький мальчик, медленно поправлявшийся после травмы позвоночника, был в восторге, заполучив Пушка. Оставив их вместе, Вайра поднялась наверх и направилась в кабинет сэра Эдварда.

Она постучала в дверь. В ответ услышала краткое:

– Войдите.

Оказавшись в комнате, она увидела, что за большим столом напротив двери никого не было. Сэра Эдварда не было на месте, но за другим столом, спиной к окну, сидел Йен Блейквелл.

– Добрый день! – сказал он холодно.

– Добрый день! – отозвалась Вайра. – Вы… вы меня ожидали?

– Да, разумеется. Присядьте, пожалуйста. Мой отец, к сожалению, не может присутствовать сегодня. Он передает вам свои инструкции через меня.

Вайра села. Как будто тоже чувствуя какую-то неловкость, Йен Блейквелл довольно неуклюже опустился в кресло и, взяв со стола слоновой кости нож для разрезания бумаги, стал вертеть его в руках.

– Многое предстоит сделать, – начал он, – и, к сожалению, на это очень мало времени, так как отец хочет, чтобы мы вылетели во Францию завтра. Авиабилеты уже зарезервированы.